Ремарк и оригами - [23]

— Ты, Иван, занимайся активными поисками пропавшего Лошадника, — объявил Роберт. — Во-первых, организуй повторный тщательный осмотр всех помещений Сиднейской оперы, не пропуская ни одного закутка. Пообщайся с тамошним обслуживающим персоналом: с привратниками, охранниками и уборщицами. Вдруг, кто-нибудь что-то и видел…. Во-вторых, поговори с родственниками, приятелями и сослуживцами Поспишила, мол: — «Не планировал ли Майкл — на ближайшее время — каких-либо поездок? Куда, вообще, он любит наезжать-выезжать на выходные и праздники? К кому? С кем?». Ну, и так далее. Не мне тебя учить. Отработай, пожалуйста, эти направления до конца.

— Будет сделано. Побежал. Созвонимся.

— Удач на охоте. Теперь, девочки, по вам…

— Могу заняться сбором информации, — предложила Танго. — В моём портфеле имеется ноутбук — зарегистрированный должным образом, а также снабжённый карточками доступа к различным ведомственным картотекам и базам данных. И к австралийским, и к английским, и к российским, и к американским.… Попробую «пробить» всех наших пострадавших и фигурантов по самым различным поводам и направлениям. Глядишь, и всплывёт что-нибудь интересное. То бишь, заслуживающее нашего пристального внимания.

— Согласен, полезное дело. Располагайся в нашем рабочем кабинете и трудись в поте лица…. Инни?

— У меня выходные, в театр надо заскочить только завтра после обеда, будем знакомиться с текстом новой пьесы. Поэтому с удовольствием составлю компанию нашей новой знакомой. Поучусь, заодно, всякому полезному. Ну, и приготовлением вкусной и здоровой пищи, предварительно посетив ближайший супермаркет, озабочусь. Голод, как известно, не тётка…. А у тебя, любимый, какие планы?

— Сейчас уточню, — Роберт прошёл в прихожую и нажал указательным пальцем на одну из кнопок, расположенных на настенной светло-серой панели.

— Да, сеньор Ремарк? — отозвался из наклонных прорезей хриплый голос консьержа. — Чего изволите?

— Подскажи-ка, Сантьяго, а мисс Смит-Осборн сейчас дома?

— Сменщик говорил, что она вчера примерно в десять тридцать вечера прибыла. Причём, в сопровождении врача, который вскоре уехал. А сегодня мисс Джуди мимо меня ещё не проходила. Значит, дома.

— Замечательно. Отзвонись ей и вежливо сообщи, мол: — «Через десять минут старший инспектор Ремарк заглянет в гости…». Всё ясно?

— Всё, сеньор. Сделаю. Не сомневайтесь…

Вернувшись в столовую-гостиную, Роберт пояснил:

— Не люблю откладывать перспективные дела в долгий ящик. То есть, предпочитаю ковать железо, пока оно горячо…. Считаете, милые барышни, что Джуди Смит-Осборн идеально подходит на роль «маньячки-миссионерки»? Замечательно. Спорить не буду. Наоборот, прямо сейчас поднимусь на седьмой этаж и плотно пообщаюсь с подозреваемой. А после этого, страхуя инспектора Габова, наведаюсь в Сиднейскую оперу: воздух, что называется, понюхаю, с народом поболтаю. Лишним не будет.

— Гав? — поинтересовался из своего кресла-качалки Рой.

— Тебе что делать? За легкомысленными девицами присматривай. Пусть делом занимаются, а не разговоры — на дамские темы — разговаривают. Я на тебя надеюсь, старина…

Он прошёл в спальню и переоделся.

Стиль одежды, выбранный им на этот раз, можно было охарактеризовать как — «курортно-легкомысленный»: кремовый летний костюм, остроносые бежевые туфли «в дырочку», белоснежная рубашка без воротника, яркий шейный платок и мягкая светло-серая шляпа итальянского фасона.

С чем было связано такое решение?

Роберт, меняя форму одежды, рассуждал следующим образом: «Во-первых, Джуди Смит-Осборн постоянно вращается в среде так называемой «золотой молодёжи». Следовательно, и с собеседником, одетым в привычном для неё ключе, она будет общаться более спокойно и раскованно, не напрягаясь на подсознательном уровне. Во-вторых, и в залах Сиднейской оперы — по летнему времени года — хватает легкомысленно разодетых франтов и пижонов. Запросто можно будет сойти за одного из них, не привлекая излишнего внимания к своей скромной персоне. Да и широкий пиджак свободного покроя прекрасно скрывает — от случайных взглядов — наплечную кобуру…. Кстати, по поводу «женской руки», или же там — «женского следа». Танго, пожалуй, права. Ощущается, гадом буду, в почерке искомого маньяка нечто…э-э-э…. Нечто нервное, изломанное и капризное. То бишь, типично-женское. Ощущается…».

Переодевшись, Роберт пожелал барышням и Рою всего хорошего, после чего вышел из квартиры, захлопнул входную дверь и поднялся на седьмой этаж.

Дверь «двадцать пятой» квартиры оказалась приоткрытой, поэтому он прошёл в уже знакомую прихожую и громко позвал:

— Мисс Джуди, где вы?

— Здесь, — долетел из коридора, ведущего направо, тонкий манерный голосок. — Жду вас, старший инспектор. Проходите. Только сперва дверку захлопните, чтобы не сквозило. Боюсь простудиться…

Выполнив поручение, Роберт направился в гостиную Смит-Осборнов.

Вошёл и, мысленно хмыкнув, прокомментировал: — «Мало того, что Джуди не боится находиться в комнате, где совсем недавно скончался её отец, так ещё и устроилась на том самом кожаном диване, рядом с которым — позавчера — и обнаружился женский рыжеволосый манекен с кинжалом в груди. Причём, вольготно так устроилась, закинув одну стройную ножку на другую и демонстративно скрестив руки на полной груди…. Такие крепкие нервы? Или же что-то другое? Ну-ну, разберёмся…. А вообще, надо признать, хорошо выглядит. Этакая рыжеволосая стройняшка-бестия «двадцати с небольшим»: пикантные светло-голубые шортики, круглые загорелые коленки, откровенный топик. Всё, как и полагается, короче говоря…. Лицо, правда, очень бледное. И под усталыми глазами залегли сизые тени. Но это, как раз, вполне объяснимо: алкоголь, лёгкие наркотики, разгульная жизнь, душевные переживания, связанные с недавней смертью родителя, успокаивающие препараты, вколотые вчера в клинике. Одно, что называется, наслоилось на другое…».