Религия и политика террора - [25]

Это связано с тем, что для народов мусульманского Востока религия является той силой, на которую сама жизнь возлагает обязательства по оказанию экономической и социальной помощи членам общества и военную защиту их от других племен. Члены религиозных общин называют себя братьями и ревниво следят за сохранением уз солидарности, которые их охраняют или противопоставляют другим общинам всякий раз, когда интересам религии его членов что-нибудь угрожает.

События, происходящие с начала 90-х годов на Северном Кавказе, в том числе в Дагестане, свидетельствуют о стремительном процессе исламизации и у нас. Оснований для таких выводов предостаточно. Из двух тысяч опрошенных в 2000 году 420 дагестанцев твердо заявили о том, что хотели жить в исламской республике.

Используя то, что ислам стал своего рода необходимостью, которая подчеркивает самобытность проживающих здесь народов, религиозные деятели активно участвуют в формировании этнокультурных и политических процессов в регионе. Множество различных религиозных движений, союзов, фондов и объединений пытаются определять политическую жизнь республик. Создание региональных исламских организаций типа Конгресса «Исламская нация», Конгресса народов Дагестана и Чечни, партии «Ассамблея народов Северного Кавказа, Исламская партия России связано не только с поиском населением опоры для самоидентификации, что является закономерным и перманентным процессом в обществе, но и активностью международных исламистских кругов, активно продвигающих идеи исламизма на Северном Кавказе. Уже сформировалась достаточно большая группа профессиональных политиков, весомо проповедующая религиозные ценности и отстаивающая в рамках этих ценностей свои политические интересы.

Все это укладывается в рамки международного процесса исламизма и является попыткой превратить ислам в политическую доктрину. Наблюдается открытое противопоставление исламской идеи идеям западной демократии, тем социально-политическим реформам, которые проводятся в нашей стране.

Яблоко раздора

Знаменитый ответ Эпикура на вопрос: «Как объяснить наличие в мире зла?» — приобретает сегодня в дагестанском обществе совершенно разные интерпретации. Разнятся здесь подходы к таким понятиям, как справедливость, правда, пределы насилия, цена человеческой жизни. Стоит оглянуться и мы обнаружим, что в нашей жизни в первое «десятилетие свободы» было очень много конфликтного. На эту тенденцию трудно не обратить внимание, — ведь условия для интегративных инициатив различных групп и общин были, как кажется, крайне благоприятны. Да и сами эти отношения в настоящее время на уровне институциональных структур, даже в рамках одной конфессии, развиты по-прежнему слабо и носят эпизодический характер. Нередко они инициированы органами государственной и местной власти.

Естественно возникает вопрос — почему? Ведь на первый взгляд, внутриконфессиональные отношения, да и отношения между различными конфессиями в республике не таят в себе каких-либо конфликтов. Впрочем, было бы упрощением полагать, что проблема религиозных контактов исчерпывается дилеммой: участия или неучастия в совместных проектах. Причина располагается гораздо глубже: на уровне культурологических срезов. Не все мусульмане Дагестана готовы принять сегодня в полной мере действие шариатских норм. Для многих — это иная система запретов и ограничений, иное отношение к женщине, к власти, к демократии. Если в Саудовской Аравии или Нигерии забить человека камнями — часть правовой культуры, то для дагестанцев — это дикость. Для многих дагестанских мусульман многоженство — экзотика, для тех же арабов — норма.

Дистанцированность, которая существует между различными мировоззрениями и формирующимися вокруг них типами культур, не исчезнет, даже если совместных мусульманских инициатив будет великое множество. И в первую очередь потому, что ислам представляет собой мозаику различных направлений и учений. И каждая культивирует представления об абсолютной истинности и полном превосходстве своего религиозного учения над другими. А отсюда — убеждение радикалов, ваххабитов в неистинности, порой и вредности, всех других учений для духовной жизни дагестанцев.

С точки зрения религиоведения, в основе такого подхода лежит тот факт, что каждая религиозная община притязает на абсолютное и универсальное значение своего вероучения. Это придает исповедуемой этой общиной «истине» черты императивности и авторитарности. И чем тотальней и более всеобъемлющей представляется ее система убеждений, тем сильнее сужаются ее коммуникативные возможности. И для любой политической партии, общественного движения, базирующих свои цели на религиозной идее, интеграция с другими политическими игроками оказывается затрудненной. Неспособность к диалогу, и пониманию, и признанию права других на истину очень часто выливается в нетерпимость, экстремизм и терроризм. Пример тому — провозглашение ваххабитами «свободных» исламских территорий, покушения на представителей официального духовенства, государственных деятелей, убийство мирных граждан и т. д.

Кто они — террористы?