Реквием по шестой роте - [26]

…Преподлое, кстати, животное волк — безжалостное, не знающее меры, благородства, вечно голодное…

У вагончика свой шлагбаум. Опершись на него, лузгали семечки, сплевывая в нашу сторону шелуху, двое «чехов» в комуфлированных бушлатах с автоматами за спиной.

— Чехский капэпэ, — пояснил капитан, старший на блокпосту. — Хочешь выехать — проходи у них досмотр и жди потом, пока приедет сопровождение.

— То есть?

— А их комендант, после того как наши колонны по дорогам стали разоружать, грабить, людей захватывать, объявил, что гарантировать их безопасность он не может. И теперь все русские колонны должны перемещаться только под контролем и охраной чеченской стороны.

— И что?

— Что-что? Так теперь и ездят. Впереди «джип» с боевиками и сзади. В окна — свои знамена, стволы. А наши флаги требуют снять — «чтобы не возбуждать излишне местное население». Черт знает что! Русские войска под охраной «чехов» и без знамен. Чтоб, значит, пообиднее было.

— И наши терпят?

— А куда ты денешься: за каждый выстрел с нашей стороны — уголовное дело за срыв мирного процесса. Зато им — хоть бы хрен. Каждую ночь обстрелы.

Капитан зло отшвыривает окурок далеко в сторону «чехов». Те тут же ловят этот жест и вызывающе, надменно выпрямляются. Только капитан этого уже не видит. Презрительно отвернувшись, он не торопясь, вразвалочку идет вдоль дороги к блиндажу.

У разведчиков всегда есть чем накормить гостя, и стопка всегда найдется.

— Мы последними уйдем. — Ротный задумчиво вычищает ножом грязь из-под ногтей. — Когда последняя колонна выйдет, свернемся и вместе с остатками штаба на «вертушках». Если, конечно, дадут.

— Кто?

— «Чехи», кто еще? Они нам давно грозятся кровавую баню на выходе сделать. Только на нас обломятся. Мы им такие поминки устроим — мама не балуйся.

Ротный крепок и как-то по-кошачьи грациозен. В каждом движении — сила, упругость. Он потягивается до хруста в костях.

— Эх, было времечко! Какие мы с Шамановым и Трошевым дела делали. Вот золото мужики. Ничего не боялись. Настоящие генералы! С такими хоть к черту в пекло. Возьмем без потерь и флаг водрузим. Лучшее время было, когда здесь Шаманов, Трошев и Тихомиров командовали. Тогда жили спокойно. А у «чехов» земля под ногами горела. Давили их, как тараканов. Наших бы генералов в Москву, в Генштаб, в министерство, тогда бы не сидели сегодня в этом дерьме по уши. Юрченко, что там со связью?

— Та нема, командир, — откликается откуда-то из угла прапорщик-связист.

— Ну-ну, — безразлично тянет ротный. — Вот ведь анекдот — бригада уходит последней. Полторы тысячи штыков. А полк связи уже две недели как вышел. И все! На всю нашу банду две «радийки» — «шестьдесят шестых» автомобилей радиосвязи. Больше никакой связи — как хочешь, так и выживай.

Похоже, полуобреченное состояние ротного нисколько не печалило. Даже, наоборот, он был рад пообщаться с новым человеком, узнать новости.

— Слушай, ты мне скажи, у Аллегровой, что муж — Крутой?

Ближе к ночи стали готовиться ко сну. Обтерли от сырой патины оружие в пирамиде. Развесили на дужках кроватей «разгрузки» — так, чтобы удобнее в темноте было облачаться. В койки укладывались не раздеваясь. Прошла информация, что ночью ожидается нападение «чехов».

Перед тем как погасить свет, ротный долго и аккуратно укладывал в штабной ящик новенькую карту Грозного.

— Чего ты с ней так? Все равно скоро сдавать.

— Э-э… не торопись. Она, чувствую, нам еще пригодится. Я ее сдавать не собираюсь, чтоб потом по туристской схеме не воевать…

Полки ушли из Чечни. И они унесли в своих сердцах горечь измен, бессмысленных потерь, тупых перемирий и предательств. Но на алых полотнищах полковых знамен им теперь всегда будут видеться отсветы штурмовых стягов, поднятых над дворцом Дудаева, над Гудермесом, Аргуном, Дарго, Самашками, Бамутом, Ведено. Они унесли с собой из Чечни правду этой войны. Память о страданиях своих братьев под чеченским игом, угрюмую жажду реванша и осознанную готовность вернуться и доделать незаконченное теперь.

А значит, война не закончена. Мы еще вернемся.

Война, которую мы проиграли

Признаваться себе в этом тяжело и страшно. Но необходимо. Итак: с взятием боевиками Грозного и отводом наших войск на границу Чечни Россия практически признала свой проигрыш в войне, продолжавшейся год и девять месяцев. Верхом торжества сепаратистов и нашего позора является парад, который, можно не сомневаться, будет устроен в Грозном. На этом параде торжественным маршем пройдут сплоченные в боях батальоны боевиков, прокатится захваченная боевая техника, бросят к памятнику Дудаева российские флаги, прогонят толпу изможденных пленных. Все это будет скрупулезно заснято, размножено, разослано по странам и континентам, обязательно показано по НТВ и ВГТРК.

Значение этой проигранной войны не идет ни в малейшее сравнение с окончанием десятилетнего афганского похода. И вот почему. Во-первых, Афганистан не являлся территорией Советского Союза, и наш уход из него не повлек за собой нарушения территориальной целостности нашей страны. Во-вторых, мы ушли из Афганистана в момент, когда твердо удерживали в руках военно-стратегическую инициативу, оставляя за собой крепкий просоветский режим, который мог существовать и до сегодняшнего дня, если бы его не предало и не прекратило поддержку внешнее руководство Союза и России.