Реквием по Иуде - [20]

— Иногда я сама поражаюсь своему бескорыстию, — сказала она. — Но чего не сделаешь для старых друзей! Если хочешь встретиться с этим клиентом, рассчитывай на семьдесят пять процентов.

Ему показалось, что он ослышался.

— Что? Ты заберешь себе четверть?

— Именно. Причем не деньгами, а товаром. Ты отдашь мне Евангелие. А я отдам тебе богатого клиента.

Она говорила спокойно, и с дружеской улыбкой смотрела ему в глаза, а потом, не меняя выражения лица, опускала приветливый взгляд на телятину, которую ловко кромсала ножом и вилкой, обмакивая в соус. Глядя со стороны, никто бы не заподозрил, что за ресторанным столиком идет грабеж.

Но Ионидис был не из тех, кто уступает наглому натиску. Он и сам умел брать за горло. Правда, сейчас ситуация требовала иных приемов.

— Евангелие стоит больше, чем все остальные тексты, — напомнил он. — Ты же наверняка видела мои фотокопии. Наверняка показывала их специалистам. И ты знаешь, что это Евангелие отличается от всех ранее известных.

Он задумчиво поводил сигаретой по краешку хрустальной пепельницы.

— Знаешь, Клара, про себя я называю его Евангелием от Иуды. Понятия не имею, что там написано. Но как только подумаю об этом папирусе, сразу вспоминаю о тех, кто меня предавал. Вспоминаются все мои бывшие друзья, которые с улыбкой вонзали мне нож в спину…

— Это намек? — осведомилась Клара, вытирая салфеткой губы.

— О нет. Ты не способна ударить в спину. Ты приставила тесак прямо к горлу, но сделала это, по крайней мере, честно и открыто. — Он улыбнулся. — Что же, пора признать себя побежденным. Я согласен.

— Ты не побежденный. Ты выиграл, — заверила его Клара. — Поверь, одному тебе не поднять этот груз, он велик даже для нас двоих.

— Что ж, будем молиться Иуде, чтобы помог нам справиться с его наследством, — рассмеялся Ионидис.

Он проводил Клару до стойки регистрации, а затем подошел к телефонным рядам. Позвонил в Александрию и назвал номер рейса.

— Есть у вас кто-нибудь поблизости? — спросил он.

— Да, ее встретят в Бостоне. Как долго должно длиться наблюдение?

— Мне нужно знать всех, с кем она встретится. Буду признателен, если я узнаю это раньше, чем она вернется.

— Не беспокойтесь, — ответил вежливый голос.

Ионидис с довольной улыбкой повесил трубку. Когда сотрудники александрийской конторы отвечали ему «не беспокойтесь», это означало, что их работа будет оплачена по обычной таксе. Если же он слышал в ответ «мы постараемся», то после выполнения задания из юридического бюро приходил счет с указанием дополнительных расходов. Видимо, слежка за Кларой Гольдман не входила в перечень особо сложных заказов.

Но он не ожидал, что уже через два дня сможет позвонить по присланному из Александрии телефонному номеру.

— Мистер Файн? У меня есть то, что вам предлагала наша общая знакомая, — сказал он без лишних предисловий. — Где мы можем встретиться, чтобы осудить детали?

На другом конце провода слышался плеск воды и женский смех. Невидимый мистер Файн долго сопел в трубку, прежде чем произнес:

— У меня еще не кончились новогодние праздники. Я сижу в бассейне, пью шампанское и наслаждаюсь покоем. А вы лезете ко мне со своими долбаными свитками. Думаете, я все брошу и помчусь в одних плавках в ваш долбаный Каир? Ненавижу переодеваться. Если я надел рубашку, то буду ходить в ней, пока с меня ее силой не стянут. А если я сижу в одних плавках, то вы состаритесь, прежде чем я натяну штаны. Долли, Долли, перестань! — раздраженно пробурчал он, наверное отбиваясь от чьих-то озорных рук. — Вот видите?

— Не надо переодеваться, — непринужденно сказал Ионидис. — Через несколько часов мы продолжим разговор на вашей вилле. Какая у вас там погода?

— У меня всегда прекрасная погода! — сказал Файн.

В Амстердаме в это время шел дождь. Когда он прилетел в Бостон, там падал мокрый снег. До виллы Файна Ионидиса довез местный представитель александрийской конторы.

— Вас подождать? — спросил он, не оборачиваясь.

— Да. Я ненадолго. Американцы не любят длинных разговоров.

— Говард Файн не американец, — сказал водитель. — Он родился и вырос в Италии, долго жил в Марселе, переехал в Штаты в восемьдесят восьмом году.

— Так он итальянец?

— Венецианский еврей.

— Да хоть марсианин, — махнул рукой Ионидис и улыбнулся, поймав в зеркале взгляд водителя. — Подождите меня, я не задержусь.

Охранник, прикрывая гостя зонтом, провел его через сад, окружавший виллу, построенную в готическом стиле. У входа в дом стоял дворецкий.

— Мистер Файн ждет вас в кабинете. Прошу сюда, сэр.

К кабинету вела чугунная лестница, на каждом повороте которой стояли рыцарские доспехи. А из-за полуоткрытых резных дверей тянуло запахом дорогих сигар и теплом камина.

Файн, вопреки ожиданиям, оказался вовсе не таким плейбоем, как можно было судить по телефонному разговору. Сухощавый брюнет в толстых очках, он сидел в кресле перед телевизором и держал на коленях, укутанных пледом, белую персидскую кошку.

— Долли, оставь нас, — сказал Файн, сбрасывая ее на пол и подавая вялую руку. — Не ожидал, что вы доберетесь так быстро. Что вы думаете обо всей этой возне вокруг Кувейта?

— Я стараюсь не думать о том, что никак не связано с моим бизнесом, — ответил Ионидис, усаживаясь в кресло, пододвинутое дворецким.