Реквием для меццо - [54]

Миссис Кокрейн заметно расслабилась.

— Ущерб нанесен разве что винному погребу Эрика, господин старший инспектор. Вот Гилберт Говер, например… Нет, не буду, чем меньше говоришь, тем лучше! Я все понимаю, вам нужно было убедиться, что глупая девица разыграла весь этот спектакль в одиночку.

— Разыграла?

— Да, будто бы собиралась покончить с собой. Как жестоко по отношению к Роджеру Абернати!

— Зачем мисс Блейз инсценировать самоубийство?

— Чтобы привлечь внимание Эрика, конечно. — Миссис Кокрейн заговорщически наклонилась к Алеку: — Должна вам признаться, мисс Блейз увлечена Эриком. А может, просто надеется, что он составит ей протекцию. В последнее время буквально кидалась на него, он, бедный, просто не решается ей грубить. И избегать ее не выходит — вы же видели, как она бросилась ему на шею после своего глупого спектакля, а он подошел к ней просто из вежливости, как хозяин дома.

Кого она пытается убедить: его, Алека, или себя?

— Боюсь, это был не спектакль, мэм. В бокале нашли цианид, и много.

Лицо под слоем макияжа даже не дрогнуло. Версия миссис Кокрейн оказалась плохо продуманной, как и совершенное ею преступление: отпечатки оставила, ответы не заготовила.

— Без сомнения, мисс Блейз нашла бы какую-нибудь причину не пить из бокала, если бы мистер Абернати ей не помешал. Хотя, может, она правда хотела убить себя? В моем доме! — воскликнула миссис Кокрейн с наигранным возмущением. Ее выдавали руки на обтянутых шелком коленях — она терла пальцы, будто леди Макбет, которая смывала несуществующую кровь. — Слава богу, ничего у нее не вышло.

— Зачем мисс Блейз себя убивать?

— Наверное, Эрик все же велел ей оставить его в покое.

— Напротив, он предложил ей партию меццо-сопрано в «Реквиеме».

— Полагаю, он сделал это из благородства, в знак прощания.

— Но прощальный подарок подразумевает окончание отношений. А какие между ними были отношения?

— Я не имела в виду, что это — прощальный подарок! — Она начинала терять самообладание.

Алек сурово на нее посмотрел:

— А я думаю, имели, миссис Кокрейн.

— Ну хорошо, да, прощальный подарок, — недовольно признала она. — Эрик добрый и относился к ней как к другу, а она хотела этим воспользоваться.

— А вас их «дружба» сильно раздражала?

— Эрик — талантливейший дирижер. Любой скандал может повредить его карьере. Конечно, я сердилась. Но между ними все кончено. Даже если бы я захотела ее убить, зачем мне это делать сейчас?

— Потому что ничего не кончено. Партия в Верди — жест примирения, а не прощания. Эрик Кокрейн влюблен в Оливию Блейз и готов ради нее пожертвовать и карьерой, и браком.

— Чепуха! Для него нет ничего важнее карьеры, и он нуждается в моей поддержке. Эрик знает, что я сделаю все, что угодно, чтобы помочь ему стать выдающимся дирижером.

— Все, что угодно? — Тон Алека был спокойным, но миссис Кокрейн опустила глаза. — На стакане ваш отпечаток пальца.

— Не может быть! — Она уставилась на него в ужасе, потом взяла себя в руки: — То есть, конечно, может. Это ведь мой дом, в конце концов, и прием устраивала я.

— Бокалы разносили служанки.

— С шерри — да. Но когда я услышала, что мисс Блейз будет петь, я велела одной из них принести стакан воды на всякий случай. А потом самолично взяла его с подноса и поставила на салфетку, чтобы на рояль не попало ни капли. Служанки такие неуклюжие! В наше время приличных слуг не найти.

Мисс Кокрейн была явно довольна тем, что ловко выкрутилась.

Алек не стал пока спрашивать, как она умудрилась оставить на бокале только один отпечаток, а служанка и вовсе ни одного.

— Вы послали за водой, когда узнали, что мисс Блейз будет петь? Вы очень прозорливы! А если бы она не пошла сразу к роялю?

— Нет, наверное, когда мистер Уэстли сказал, что попросит ее спеть. Да, именно тогда. Вот я и подготовилась заранее.

— Полагаю, вы были готовы уже давно. Даже до того, как подсказали идею преподобному Уэстли.

— Я? Это была целиком и полностью его идея.

— Мистер Уэстли поведал нам, что вы указали ему на мисс Блейз и предложили, чтобы она спела в память о его дочери.

— А если и так? Что в этом криминального?!

— Согласитесь, это несколько странно, учитывая, что вы терпеть не можете Оливию Блейз. Впрочем, это лишь часть подготовки, о которой я говорил. Ваши отпечатки пальцев, и много, обнаружены на жестяной банке с цианидом, которую мы нашли в сарае.

— Боже мой, я забыла, — простонала миссис Кокрейн, обмякнув. Потом тут же встрепенулась и села с прямой, как трость, спиной. — Да-да, забыла, что убрала банку на верхнюю полку. Садовник чуть ли не на виду ее оставил. Я же говорю, хорошей прислуги нынче не сыскать.

«Не сдается», — с оттенком восхищения подумал Алек и посмотрел на Тома.

— Отпечатки на крышке, сэр, — пробормотал сержант.

Миссис Кокрейн услышала.

— Да, я проверяла, крепко ли она закрыта.

— Мы, конечно, узнаем у вашего садовника, где он оставил банку. — Алек с удовлетворением отметил, что она встревожилась. Садовник может и не вспомнить. Все улики против нее, можно предъявлять обвинение, и все же Алек хотел, чтобы миссис Кокрейн сама призналась. — Обе служанки отрицают, что ставили стакан на рояль.