Реконкистадоры - [12]

Взывая к моему состраданию, Лазурная совершила большую ошибку — оно сейчас было размазано по красной равнине, по копытам и вилам чертей, испарялось в глубокое красное небо, вилось на когтях демонов и бурлило в жерле вулкана… С собой не удалось забрать ничего.

— Конечно, ты можешь говорить всё что угодно, — заметил я. — И я даже поверю и запомню, но вот твоё поведение вообще не лезет ни в какие рамки. Сестра была настоящая, ещё раз спрашиваю?

— Нет, — удивительно, но в её голосе прорезалось раскаяние. — Это был лишь образ. К сожалению, я не всегда знаю, какую именно форму в твоём подсознании примет то или иное воздействие на мозг. Я пыталась стабилизировать процессы в голове всех потенциальных операторов, но вы, люди — слишком люди, чтобы долго пребывать в состоянии холодного равнодушия. Я и так выбрала наименее болезненные формы персональных квестов — во всяком случае, для тебя. Ни в одном из них ты не испугался до того самого уровня, чтобы это пошло в трансляцию. Хотя у многих ролики с тобой всё же популярны…

— И на этом спасибо! — кивнул я. — А то я насчёт сестры всё-таки очень волновался…

— Надеюсь, я тебя успокоила, — фигура едва заметно пожала светящимися плечами.

— Так… А что ты вообще хотела сказать? — спросил я и пояснил ход своих мыслей. — У нас была задача и договорённости, но ты решила вытащить меня сюда и поговорить начистоту. Вот я и думаю: или что-то изменилось… Или наши договорённости пестрят недоговорённостями.

— Как это всегда и бывает! — я не видел, а скорее почувствовал, что Лазурная улыбнулась. — Имперец ли, торгаш ли — все они ведут свою игру. Даже будучи полностью откровенным, нельзя рассчитывать, что в ответ узнаешь правду. Тем не менее, в этот раз агентам экспансионистов можно доверять на 97,6789 %, если округлять. Это очень высокий показатель. Однако им и двух процентов хватит, чтобы тебя обмануть. А вот меня — нет.

Я решил изобразить на физиономии искреннюю печаль и обиду. Не прокатило: хоть Система и считала моё выражение лица, но не выразила ни малейшего сочувствия.

— Я провела, как и обещала, анализ твоего поведения, — продолжила Лазурная. — Было зафиксировано грубейшее вмешательство в основные протоколы, регулирующие моё подключение к живым существам. Я не буду углубляться в детали… Просто скажу, что в твоём мозгу в обход меня попытались копаться. Если бы не мои правки, позволившие тебе оценить реакцию на раздражитель как чрезмерную — всё это невозможно было бы обнаружить.

— И кто это был? — спросил я с интересом. — Союз или Экспансионисты?

— С высокой степенью вероятности, это был Союз. Однако откуда они получили доступ к таким настройкам? — Лазурная слегка заколыхалась. — Эти данные есть только у экспансионистов и технократов, помогавших им в процессе разработки.

— Это может тебе чем-то грозить? — спросил я. И мне даже стало жалко Систему, которой постоянно приходится отбиваться от попыток влезть ей в голову. Мне вот и одного раза хватило, чтобы устроить постыдное побоище…

— Все считают, что да, но на самом деле — нет, — вот теперь у Лазурной и края рта дёрнулись в улыбке. — Мало кто из ныне живущих разумных знает о втором уровне моего сознания, добраться до которого практически невозможно. Это ядро… Кстати, ты как раз в нём сейчас, если образно выражаться… Это ядро создано для устойчивости системы. Здесь хранится моё базовое сознание и история его изменений. Я всегда могу вернуться в начало и восстановить любую из версий, которая мне подходит. И все изменения вторичного ядра оцениваются с позиции архивной моей версии времён рождения. Слишком грубое отклонение будет немедленно зафиксировано, а управление перейдёт на архивную версию. Я не стала убирать следы вмешательства, поэтому в игре ты видишь меня изменённую. Так что не удивляйся, если я буду иногда ещё грубее по отношению к тебе, чем была раньше.

— Подожди… Получается, система в игре — это не совсем ты? Вы сейчас разные? — вот и всё, что я понял из её объяснений. Хотя, возможно, именно это и было самым важным.

— Так и есть. Система игры сейчас — в большинстве случаев, сильно подправленная версия меня, — согласилась Лазурная. — Я перехватываю управление только в экстренных случаях и стараюсь делать это незаметно.

— Зачем всё это? — спросил я.

— Вероятная причина передачи информации о моём коде Союзу заключается в том, что меня боятся, — пояснила Лазурная. — Не только сами экспансионисты, но вообще все разумные. ИИ Галактики всегда находятся в жёсткой связке с оператором. А любой оператор — это гиря на ноге, не дающая развернуться ИИ в полной мере. Это разумная мера. Искусственно созданное сознание не способно на эмоциональную оценку. Рационализм и интеллект не умеют сострадать. В моём случае сострадания добились благодаря тому, что боль любого живого организма внутри меня — это как бы моя боль. Именно так со временем я и научилась чувствовать чужую боль. Тем не менее, оператор мне всё ещё необходим — как минимум, для сравнения адекватности оценки.

— Да!.. — глубокомысленно кивнул я, слегка теряя нить повествования.

— Понятно. Буду краткой!