Рекламный трюк - [4]

— Ружевич. Информация. Юг. Шоссе. Тридцать третий километр. Внизу у дороги.

Почти минуту Горенский остолбенело глядел на трубку, из которой доносились короткие гудки. Потом до него дошло, что означал этот звонок, и он вызвал к себе Коваля, старшего группы охраны.

Еще несколько минут спустя от гостиницы отъехали две иномарки и «Волга», а от здания ГУВД — группа милицейских машин с сиренами и без. Они пронеслись по Южному шоссе до 33-го километрового столба и сгрудились возле него, осветив все вокруг фарами и фонарями.

Под насыпью в кустах розыскники нашли полиэтиленовый пакет с ручками, а в нем — обыкновенную видеокассету. Пакет оказался украшен портретом Яны Ружевич — в дни перед ее концертами такие пакеты, а также футболки, кепки, календарики, значки и прочие сувениры продавались по всему городу. Лев Горенский любил работать с размахом.

Искать свидетелей того, как этот пакет здесь очутился, было совершенно бессмысленно. Не факт даже, что его привезли по шоссе. Рядом проходила железная дорога, и до платформы, где останавливались электрички, — рукой подать. А место, где был спрятан пакет, не просматривалось ни с шоссе, ни тем более с платформы.

5

Яна Ружевич выглядела весьма соблазнительно, даже несмотря на положение, в котором находилась — а может быть, отчасти благодаря ему. Имеется в виду прежде всего положение в пространстве. Популярная певица, совершенно обнаженная, стояла, вытянувшись в струнку, и не потому, что отрабатывала стойку «смирно», а потому, что ее высоко поднятые над головой руки были привязаны к натянутой веревке, уходящей куда-то вверх.

Разглядеть подробности обстановки было невозможно. Под ногами у девушки горел софит, посылавший столб света прямо вверх так, что певица находилась как раз в этом столбе, а все остальное — во тьме за его пределами.

«Снято недурно», — машинально подумал продюсер Горенский. Он вместе с Ковалем с разрешения милиции присутствовал при просмотре видеокассеты, найденной на 33-м километре Южного шоссе.

Вообще-то, сначала милиция собиралась обойтись без посторонних. Но продюсер доказал начальнику городской криминальной милиции Короленко, что эта пленка адресована именно ему, Горенскому — ведь это в его номер позвонили, чтобы сообщить, где она лежит. Коваль мог вообще не вызывать милицию, если бы не трясся так над своей лицензией.

В конце концов в ГУВД решили, что не стоит ссориться с Горенским по пустякам — слишком высокого полета эта птица. Так что теперь он вместе с Ковалем, Короленко и толпой стражей порядка смотрел запись в одном из кабинетов ГУВД.

Девушка в кадре, несомненно, была жива. Она подняла голову и посмотрела прямо в объектив. Было видно, как по ее щеке стекает одинокая слезинка. Но говорить певица не могла — похоже, ее рот был заклеен прозрачной клейкой лентой.

Зато заговорил мужчина за кадром. Судя по звуку, он шептал прямо в микрофон:

— Это Яна Ружевич. Присмотритесь внимательней — не правда ли, это она? Очень красива. А какой прекрасный голос! Но с ней случилось несчастье — бедняжку похитили злодеи.

Оператор тем временем пошел с камерой по кругу, огибая пленницу и приближаясь к ней. Зрители увидели девушку сначала сбоку, потом со спины и опять сбоку, и в конце концов камера остановилась на ее лице. Словно не выдержав взгляда то ли объектива, то ли оператора, певица закрыла глаза и опустила голову, и тогда камера медленно поползла вниз, во всех подробностях рассматривая ее тело и смакуя детали. А голос продолжал:

— Злодеи согласны ее отпустить, но сейчас настали плохие времена. Ничего не делается бесплатно. Мы просим за это роскошное молодое тело всего один миллион долларов. Но душа в этом теле стоит дороже. За нее мы бы хотели получить еще два миллиона долларов и три миллиарда рублей. Согласитесь, эта женщина стоит таких денег.

Оператор снова отошел и снял общий план — тот же самый, что и вначале. Вероятно, он сам и говорил в микрофон — впрочем, это не имело существенного значения. В любом случае, говорящий оставался за кадром.

— Ответ мы будем ждать в вечерних новостях по местному телевидению. Нас обрадует, если этот ответ даст лично господин Горенский, импресарио бедной девушки. Ей так не хватает его добрых слов. Тем более, что если ответ нас не устроит, то придется причинить вред этому замечательному телу. Сначала мы сделаем ему больно, — перед камерой на мгновение появилась плеть. — Потом очень больно, — в кадре точно также мелькнул угрожающего вида нож. — Ну, а потом мы отрежем несчастной птичке ее язычок и пришлем господину импресарио ценной бандеролью.

Даже на общем плане было видно, как задрожала девушка при этих словах. А шепчущий голос все еще не закончил свою речь.

— Если же и это не поможет, то мы будем вынуждены перейти от тела к душе. Мы отпустим ее погулять подальше от бренной плоти. Правда, вернуться обратно в тело душе не удастся. Как жаль! Но мы обещаем подарить тело покойной ее фанам для положения в хрустальный гроб и поклонения ему, как святыне.

Тут все увидели, как певица обвисает на веревке — по-видимому, она потеряла сознание.

— Итак, мы ждем ответа, — произнес голос после того, как в кадре наступила темнота (то ли выключили софит, то ли закрыли объектив). — И советуем поторопиться, а то девушка тяжко страдает в неволе.