Река Ванчуань - [55]

. Они все вместе внимают единому голосу дхармы^{480}, а чаньский наставник [Хуэйнэн) безмолвствовал, но учение воспринимал. Никогда не спрашивал, а когда возвращался [в келью], все самостоятельно обдумывал. Мысли его были заняты понятием „не-я“»^{481}.

В «Алтарной сутре» в стихотворной форме^{482} высказывается кредо пятого чаньского патриарха Хунжэня, наверняка знакомая Ван Вэю гатха:

Живые существа приходят и бросают семена,

И неодушевленные цветы вырастают.

И если есть неодушевленность и нет семян,

То земля-дух ничего не вырастит.

На это Хуэйнэн откликнулся следующим стихом:

Земля-дух воспринимает семена живых существ,

Когда дождь дхармы поливает цветы, он дает им силу.

Когда вы сами достигнете состояния живых семян цветов,

Плоды просветленности созреют сами по себе.

А вот еще два стиха, и, если вы отступите в каком-либо деянии от согласия с этими стихами, вы не узрите своей изначальной природы:

Грешные цветы поднялись в моем духе-земле:

Пять лепестков цветка поднялись из стебля,

Вместе они образуют карму невежества,

И ныне мой дух-земля погряз в различных кармах.

Подлинные цветы в моем духе-земле:

Пять лепестков цветка на стебле.

Вместе они претворяют мудрость праджня.

И в будущем я достигну просветленности Будды.

Стихотворение Шэньсю, написанное им на средней части стены южной галереи:

Тело и есть древо просветления Бодхи.

Сердце же подобно подставке светлого зеркала,

Все время мы усердно обметаем и вытираем его,

Не позволяя собираться пыли мирской.

На что пятый патриарх Хунжэнь сказал: «Из написанной тобой гатхи вижу — еще не достиг ты прозрения, только вступил в преддверие, но не проник внутрь великой истины. Если все будут действовать сообразно с твоим стихотворением — они не погрязнут во грехе… Но необходимо проникнуть внутрь учения и узреть собственную изначальную природу».

Весь последующий абзац направлен на толкование с помощью буддийских и традиционных китайских притч молчания Хунжэня в отношениях со своими последователями (истоки знаменитого «гробового молчания»), Ван Вэй проявляет себя большим знатоком различных легенд, преданий, притч: «Иногда у него (Хуэйнэна. — Г. Д.) появлялись думы об оленях, захотевших испить воды, а еще стремился обнаружить след улетевшей птицы. Ароматная каша нескончаема, бедным людям по-прежнему нечем прикрыть свое тело. Все ученики говорят, что близки к наставнику, а на деле же это все равно, что [ракушкой] измерить море и [тростниковой трубкой] исследовать небо. Они толкуют, что нашли жемчужину Хуанди, что могут получить печать царя закона» (т. е. Будды. — Г. Д.). Ван Вэй обращается к буддийской притче о стаде оленей, страдавшем от жажды и принявшем весенние испарения от земли за вожделенную воду. Под жемчужиной Ван Вэй, по всей видимости, имеет в виду буддийское вероучение с одновременным намеком на притчу «Чжуанцзы» о Хуанди, обронившем однажды во время прогулки по берегу моря жемчужину, которая была найдена неким Вансяном, имя которого означает «пустой облик, пустоту». Хуанди недоумевал, когда ему доложили, что жемчужина найдена: как это возможно, что «вансян» — «пустота» — может что-то найти?! Оправдание молчания Хунжэня завершается ссылкой на один из основных принципов чань-буддизма^{483} и авторитетные китайские источники: «Великий наставник сердцем сам все понимал, Триграмма „нянь“ сама по себе ничего не произносит. „Небо как может говорить?“^{484} Мудрец или гуманный человек разве посмеют [об этом рассуждать]? Конфуций говорил: „Мы с тобой ничего не знаем“»^{485}. Из «Алтарной сутры» известно, что Хуэйнэн своей гатхой^{486} о просветлении вызвал у Хунжэня уверенность в истинном просветлении Хуэйнэна, который и должен был стать его преемником.

Ответная гатха Хуэйнэна, после которой он наследует платье и великое учение пятого патриарха:

«Просветленность изначально лишена древа,

Она, как светлое зеркало, не является опорой.

Природа Будды неизменно чиста и светла.

И где же в ней место для пыли мирской?

Сердце наше и есть древо Бодхи,

А тело — подставка светлого зеркала.

Светлое зеркало изначально чисто.

И где же может оно загрязниться пылью мирской?»

Учитель сказал: «Ученики мои, прощайте, я оставляю вам гимн под названием „Наш истинный Будда дарует освобождение“. Если заблудшие люди последующих поколений прочтут этот стих, они узрят Будду в собственном духе своем и в собственной природе своей. И в этом стихотворении я прощаюсь с вами.» Стих гласит:

«Истинная реальность, чистота природы и есть истинный Будда.

Ложные взгляды и три зла и есть истинный демон.

Для людей ложных взглядов — демон и есть их дом.

Для людей правильных взглядов — Будду можно назвать домом.

Если ложные взгляды внутри нашей природы, то они рождают три зла,

Это значит, что демон-правитель царит в доме.

Если же правильные взгляды, то три зла сами разрушаются.

Демон изменяется и становится Буддой.

И есть только истина и нет лжи.

Нирманакайя, Самбхогакайя и Дхармакайя — это три тела, пребывающие в одном.

Если внутри вашей природы вы узрите самих себя,

То вы и станете Буддой и достигнете просветления.

Отправляясь от Нирманакайя, претворяйте чистоту природы,