Река Ванчуань - [46]

Мирская суета — пустое это все, я знаю.

В этом стихотворении «Домик в горах Чжуннани» Ван Вэй, как и в некоторых других произведениях, выражает радость безмятежной жизни среди гор и лесов:

Вот подхожу я к месту, где источник бьет,

Сажусь, смотрю, как облака плывут.

Но поэт рад, когда его прогулки в одиночестве иногда нарушаются случайной встречей:

Случайно я в лесу встречаю старца,

За разговорами и смехом не заметил, что пора домой.

Все чаще в стихах поэта звучат буддийские идеалы, он призывает к уходу от мирской суеты, призывает к отшельнической жизни:

В горах пустынных после прошедшего ливня

Воздух полон осенней прохлады.

Свет луны пробивается сквозь сосны,

И чистые ручьи по камням бегут.

Хотел бы отдохнуть в пахучих летних травах,

А вы со мною сможете ль остаться? («В горах осенним вечером».)

Ван Вэй с грустью говорит о старости, сожалеет о быстротечности жизни.

Поэт сознает тщетность усилий даосов-алхимиков, бьющихся над путями превращения в золото различных металлов, поисками эликсира бессмертия:

Конечно, пряди седины мы изменить уже не вольны.

И в золото другой металл никто из нас не превращал.

Перевод Ю. Щуцкого.

Да, жизнь человека на этой земле быстротечна, каждому суждены не только рождение, молодость, но и старость, смерть. Единственно в этом мире неизменно — Великая Природа, вновь и вновь приходит весна, вновь будут расцветать цветы:

День уходит за днем, чтобы радости год приближать.

Год за годом идет, но весна возвратится опять.

Насладимся вдвоем — есть вино в наших поднятых чашах,

А цветов не жалей: им опять предстоит расцветать!

(Перевод А. Гитовича.)

Поэта радует тихая уединенная жизнь, он безмятежно созерцает окружающую природу. В предисловии к сборнику «Ванчуань цзи» Ван Вэй писал: «Мое убежище в долине реки Ван, остановитесь и осмотрите ров Мэнчэн, холм Хуацзыган, перевал, где рубили бамбук, беседку Вэньсин, Оленью рощу, рощу Мулань… Там проводили мы с Пэй Ди свой досуг, соревнуясь в поэзии и вызывая друг друга на составление парных стихов к произнесенным строкам…» |27, с. X]. Поэт считает, что нет ничего дороже уединения на лоне природы:

На склоне лет мне тишина дороже

Всех дел мирских — они лишь тлен и прах.

Тщеславие меня давно не гложет,

Мечтаю только о родных лесах…

Перевод А. Гитовича.

Все чаще поэт продолжает свои размышления о скоротечности времени:

Я в мои годы как постарел!

Волосы на голове и висках день ото дня белей.

Я пока еще пребываю в этом мире,

Но смогу ли еще быть гостем на этой земле?

«Вздыхаю о седых волосах».

В другом стихотворении поэт словно спорит с собой, не пристало ему, буддисту, сетовать на подобное, поскольку мир наш не более чем иллюзия:

Но в конце-то концов — что печалиться о седине?

Я растратил все золото — нового нет у меня.

От болезни и старости можно ли избавиться мне,

Если книги твердят вам, что нет вообще Бытия.

О своем окончательном решении принять полностью буддийское вероучение поэт говорит в таких стихотворениях, как «На прогулке к монастырю Ганьхуасы» [257, с. 227], «Посетил горную обитель монаха Тань Сина^{440} в монастыре Ганьхуасы» [257, с. 128]:

Распростился с бедной деревней,

Обратился в буддизм, в храм пришел.

Тема ухода от мирской суеты, обращение к буддизму звучит и в стихотворении «Посвящаю шаофу Чжану»:

На закате лет лишь покой люблю,

Мелочные дела не волнуют больше меня.

Сам же я не имею планов больших,

Знаю одно: вернуться к старому лесу.

Поэта более не занимает мысль о карьере, успехах на чиновничьем поприще:

Вы спросите меня об удачах иль неудачах —

Рыбацкая песня в ответ разольется по берегу.

Поэт на протяжении всей жизни большей частью жил в кругу близких друзей, теперь, на склоне лет, его порой печалит одиночество, тоска по задушевной дружеской беседе:

И даже ты, мой старый друг, представить бы не смог,

Как я теперь, на склоне лет, печально-одинок.

Перевод А. Гитовича.

Ван Вэй твердо встал на путь Будды, душевное равновесие поэт обретает в занятиях созерцанием на лоне природы, сравнивая земные страсти, мирскую суету с ядовитым драконом:

Навещаю храм Сянцзи

Не знаю я, где храм Сянцзи —

«Распространяющегося аромата»,

Немало верст брести к заоблачным высотам.

Кругом деревья древние, нет даже тропки человека.

Там, высоко в горах, где колокол?

Источника слышно журчанье, туман кругом, опасны скалы,

А солнца свет лишь холодит сосны зеленое убранство.

Перед закатом солнца пруд опустел,

Я в созерцании глубоком борюсь с драконом ядовитым.

Ван Вай укрепляется в своих буддийских воззрениях достаточно прочно и провозглашает:

И понял я вдруг, что страдает лишь бренное тело,

Слабеет оно, но душа остается крылатой.

«Ворота Сладчайшей Росы» открываю несмело^{441},

И дух наслаждается их чистотой и прохладой.

(Перевод А. Гитовича.)

На склоне лет сам поэт так отозвался в одном из стихотворений о своем творческом пути:

Стихи сочинять ленюсь на старости лет.

В преклонных годах без них достаточно бед.

В рожденье ином был я — поэт,

В той жизни, верней, присуща живопись мне.

От прежних привычек не мог отрешиться вполне

И стал невзначай известен среди знатоков.

Зачем-то слыву творцом картин и стихов,

Но сердцем не верю, что я и вправду таков.