Река Ванчуань - [18]

Шан Пин детей оженил^{228}, —

Жаль, что Тао столь поздно

Должность покинул свою^{229}.

В келье сверчки

Под осень стрекочут быстрей.

В стенаньях цикад

Ввечеру нарастает тоска.

Давно не видать

Гостей у пустынных дверей.

В безлюдном лесу

Со мной — одни облака.

Пишу в деревне у реки Ванчуань в пору долгих дождей

В чаще глухой, в пору дождей,

Вяло дымит костер.

Просо вареное и гаолян

К восточной делянке несу.

Белые цапли летят над водой —

Залит полей простор,

Иволги желтые свищут в листве

Рослых деревьев в лесу.

Живу средь гор, вкушаю покой,

Люблю на цветы смотреть,

Пощусь под сосной, подсолнухи рву,

От мирской тщеты в стороне,

Веду простую крестьянскую жизнь,

С людьми не тягаюсь впредь,

Но птицы — не ведаю почему, —

Нисколько не верят мне.

В горах попал под дождь

Ливень стеной.

Сумраком день объят.

Чистых небес

Не разглядеть ни клочка.

В темных горах

Молнии взор слепят,

До шири морской

Только одни облака.

К ручью нисхожу,

Скольжу: обрыв, крутизна.

Брода ищу,

Не медлю — ведь ночь близка.

Вот, наступила…

Светла над рекой луна.

Где-то вдали

Песня гребцов слышна.

Провожаю Чжана Пятого >{230} , возвращающегося в горы

Вас провожая,

Замер в горе своем:

Встречу ли вас,

Дождусь ли желанного дня?

Долгие годы

Мы служили вдвоем,

Вы отряхнули

Одежды прежде меня.

В горах на востоке

Скромная хижина есть.

Был бы я счастлив

Для вас у калитки подместь.

Надо бы тоже

Мне выйти в отставку теперь, —

Разве откажешь

Сердцу, что подало весть?

Провожаю чиновника Цяня >{231} , возвращающегося в горы Лантьшянь

Все краше трава,

Но к Персиковому ключу^{232}

Мало кто едет —

Пребыть в благой тишине.

В оде Чжан Хэна

Напутственных мыслей ищу^{233},

Наряд Лао Лая^{234}

Все время видится мне.

С Южного взморья

Ласточки к дому спешат,

Горные вишни

Цветут в разгаре весны.

Вешним постом

Пора устремиться назад.

К дверце из веток

И вы вернуться должны.

Весенней ночью в Бамбуковой беседке преподношу чиновнику Цяню, который возвращается в Ланътянь

Тихая ночь.

Мир живых — покоем объят.

Лишь за рощей порой

Собаки лают, не спят.

Вспоминаю опять

Пребыванье в горном краю,

От ручья на закат —

Убогую келью мою.

Завидую вам:

На заре вы уехать должны,

Травы сбирать^{235},

Богатство презрев и чины.

Провожаю Цю Вэя >{236} , который, провалившись на экзаменах, возвращается к себе в Цзяндун >{237}

К вам пришла неудача —

И меня печалит она.

Ветки ивы^{238} плакучей

Незабвенны в цветенье весны.

На чужбине остаться —

Золотая иссякла казна;

В край родной возвратиться

Возрастет серебро седины.

Возле озера Тай^{239}

Скромный домик, малый надел,

И скиталец усталый

Пред дорогой в тысячи ли.

Зная мудрость Ми Хэна,

Продвинуть его не сумел^{240},

Все придворные связи,

Стыжусь, — помочь не могли.

Дарю Цю Вэю на прощание

Возвратной тропой,

За предел седых облаков,

Петляя, плетусь

Верхом на горный подъем.

И ныне и завтра,

Знаю — мой жребий таков:

Тревогу таить

В тоскливом сердце моем.

«Пояс и шпильки»

За проводы благодарю^{241}.

Как бы весной

Вам снова встретить меня!

На каждом шагу

Назад понуро смотрю,

К ближней заставе

Нехотя правлю коня.

По Желтой реке >{242} плыву в Цинхэ >{243}

Наша лодка плывет

По великой Желтой реке.

До границы небес

Простерлось обилие вод.

Прерываются вдруг

И волны и небосвод:

В десять тысяч домов

Город возник вдалеке.

Продолжаем путь —

Возникают вновь города,

Как в тумане видны

Шелковицы и конопля.

Обернешься, глядишь

Туда, где родная земля:

Вплоть до самых туч

Без края — вода и вода.

Ночью проплываю Цзинкоудай >{244}

Сирый мой парус

В зеленом тумане плывет.

Тлеет красный закат

Над разливом холодных вод.

Ивы речные

С рассветом явятся мне,

Песни из У^{245}

Звучали в ночной тишине.

Южные воды

Расплылись в приливной волне,

Северный Ковш^{246}

Ближе к родной стороне.

К службе спешу,

На чужбине странствую сам,

Мысли о доме

Вверяю пролетным гусям.

Хозяин тысячи пагод >{247}

Праздник встречаю

На постоялом дворе —

Не надобно ставить

Парус на ранней заре.

Под самым окном

Воды Бяньхэ-реки^{248},

У врат перевоз,

Чуских гребцов^{249} челноки.

Куры и псы

По всему селенью бредут,

Дальше поля

Под сенью вязов и тут…

Вовеки никто

Не узрит жилья старика:

Над ложем его —

Туманы и облака.

Любуюсь охотой

Ветер упруг.

Луки звенят у реки.

Военачальник

Лов под Вэйчэном^{250} ведет.

Травы засохли.

У соколов злые зрачки.

Снега не стало.

Коней копыта легки.

Мимо Синьфэна^{251}

Мчит полководец вперед,

В лагерь Силю^{252},

В стан подвластных полков.

На запад, назад,

Глядит, где стреляли орлов:

На тысячу ли

Гряда заревых облаков.

В походе

Зычно трубя,

Рога подымают солдат;

Тронулись в путь,

Нестройно шумят, галдят.

Ржанье коней,

Дудок жалобный плач.

Чрез воды Цзиньхэ^{253}

Скорей перебраться — и вскачь!

Солнце заходит

За край пустынной земли.

Клики сраженья

В густом дыму и в пыли.

Взять на аркан

Именитых князей степных,

Пред Сыном Неба^{254}

В путах повергнуть их!

Тоскливые думы поздней весной

В новом уборе

Жалость внушает вдвойне.

Время завесу

К закату поднять на окне.

Дымом курений

Ковры и циновки полны.

На яшмовых плитах

Тянется тень от стены,

В двери влетает

Весенняя мошкара.

Вечером птицам

В ветках укрыться пора.

К сумеркам ближе

Горше тоскует она…

Персик и слива

Цветут у пустого окна.

Отвечаю Чжану Пятому >{255}

В Чжуннаньских горах

Хижина, кровля-тростник.

Прямо напротив

Зубчатый гребень хребта.

За год — ни гостя,

Подолгу дверь заперта,

Не знаю забот,