Реинкарнация - [110]

– Разумное решение, Ваше Величество, – согласился с ним герцог. – А если королева изъявит желание поговорить с вами, объясниться?

– Мне не о чем с ней разговаривать. И впредь пусть она уяснит, что я не желаю ни говорить с ней, ни видеться. Такова моя воля!

– Конечно, милорд, ваша воля – закон для ваших подданных.

Чарльз поглядел на мгновенно постаревшего и осунувшегося короля, и ему стало жаль Генриха. «Быть королем не так уж и легко», – подумал герцог, а затем вслух добавил:

– Может быть, вам что-нибудь принести?

– Нет, спасибо, Чарльз, душевную боль ничем нельзя успокоить, а уж тем более ее не залить вином и элем, – мрачно заметил король и тяжело вздохнул. – Объясни, мой милый друг, почему так получается в жизни? Чего этим женщинам еще не хватает? Я одариваю их вниманием, драгоценностями, землями, замками, превозношу до небес, а они… подло используют меня в своих интересах, а иногда и в политических играх. Вспомни Болейн! Мерзавка! Как ловко она обвела меня вокруг пальца! Притворилась нежной и заботливой, клялась в вечной любви. А на самом деле… Из-за нее погибло столько верных мне людей. Уолси, Мор… В последнее время я часто вижу их во сне. Они смотрят на меня с укором и грустно улыбаются. И молчат. Это невыносимо!

– Ваше Величество, вы не правы, не все ваши жены хотели иметь власть, и многие из них не злоупотребляли своим влиянием. Ваша первая жена, Екатерина Арагонская…

– Не вспоминай об этой упрямице, Чарльз, – отмахнулся Генрих.

– Но она искренне любила вас.

– Навряд ли, – с сомнением покачал головой король. – Она была гордой испанкой, и развод унижал ее достоинство, только и всего.

– Хорошо, допустим, но Джейн Сеймур? – настаивал герцог. – Она родила вам наследника. Жаль, что после родов она так и не пришла в себя.

– Джейн… думаю, если бы она не умерла, то мне и в голову не пришло бы избавляться от нее. Более преданного и любящего человека я еще не встречал. Я сожалею о ее смерти…

– А Анна Клевская?

– Анна… – задумался король. – Меня не оставляет мысль, что Анна ведет игру, смысла которой я пока не понимаю. Как ты думаешь, она не замешана в этом деле? Может быть, за раскрытием грязных тайн королевы стоит ее месть за мое прошлое отношение к ней? Может быть, она таким образом хочет избавиться от Катерины и вернуть меня, а вместе со мной и корону?

– Чтобы развеять все сомнения, вам нужно поехать в Хивер и рассказать принцессе о случившемся. Посмотрите на ее реакцию, а потом предложите Анне руку и сердце, милорд. Да, Ваше Величество, не удивляйтесь. А что вас смущает?

– Как тебе сказать, Чарльз, – несколько смущенно отозвался Генрих. – Проблема в том, что я подумывал это сделать еще до того, как узнал об изменах моей жены. Чем больше я общаюсь с Анной, тем чаще я прихожу к мысли, что принял год назад поспешное решение. Не узнав человека до конца, я вышвырнул его из моей жизни и, признаться, жалею об этом. Да, она – не мой идеал женственности, но Анна, как тебе сказать, – она особенная и не похожа ни на одну даму в моем королевстве. Мне хорошо с ней.

– Что ж, чтобы избавиться от подозрений в двойной игре, которые у вас зародились, сделайте так, как я вам посоветовал. И если она согласится, то на одного обвиняемого в сговоре против вас станет больше, только и всего.

– А если нет?

– Тогда у вас впереди еще много времени, чтобы завоевать ее, Ваше Величество. Теперь, когда вы знаете друг друга очень хорошо, я думаю, это будет несложно сделать.

– А ты прав, Чарльз. Я так и поступлю. Сейчас уже поздно, но завтра с утра я отправлюсь в Хивер. Сообщи Джеймсу, что он будет сопровождать меня, а сам поезжай к прелату, и вместе займитесь дознанием.

– Как прикажете, Ваше Величество, – поклонившись, ответил герцог.

Он уже собирался удалиться, но тут дверь отворилась, и в кабинет вошла улыбающаяся королева. Герцог Саффолк вопросительно взглянул на Генриха и хотел было первым обратиться к королеве, хотя это и было запрещено этикетом, но заметил предупреждающий жест короля и, поклонившись, вышел.

– О милорд! – восторженно защебетала Катерина, подбежав к королю. – Я хочу такое вам сообщить! Сегодня…

– Миледи, – он холодно смерил ее взглядом, прервав поток красноречия Катерины. – Мне тоже нужно вам кое-что сказать. Извольте выслушать!

Глаза королевы округлились от удивления, а от волнения перехватило дыхание.

– Итак, – начал Генрих строгим голосом, – я не могу сказать, что рад вашему приходу, но он избавит меня от дальнейших объяснений. С этого дня я запрещаю вам выходить из вашей комнаты вплоть до моего на то разрешения. Вашим фрейлинам и камеристкам также запрещено посещать ваши покои. С вами будет главная фрейлина двора – леди Джейн. Завтра она прибудет во дворец. Я лишаю вас моих подарков, земель и дворцов. Кроме того, я лишаю вас и моей милости. Нас более ничто не связывает, так как ваша беременность, – вероятней всего, ложная. К тому же, даже если бы вы и были беременны, я никогда бы не признал этого ребенка, поскольку не считаю его своим… Это – наша последняя встреча, миледи, ибо с этого дня я вам больше не муж.

Не глядя больше на королеву, Генрих встал с кресла и, уверенным шагом пройдя через весь кабинет, скрылся за дверью, оставив окаменевшую Катерину в полном одиночестве. Тем же вечером король вместе со своими советниками переехал во дворец Ричмонд, только что восстановленный после пожара.