Регистан где-то рядом - [30]

– А, почему такие грустные? – бодро продолжал гене рал армии. – Вы пролили кровь за свою родину, она не за будет ваших заслуг. Выше головы. Ты, сынок, сколько убил душманов, в бою получил ранение? – он кивнул на пере бинтованную руку солдата.

Маленький, похожий на подростка, солдатик густо покраснел и опустив голову, произнес едва слышно:

– Случайно пульнул в себя во время чистки оружия.

Генерал крякнул, потом похлопал его по плечу:

– Осторожнее надо быть! И палка раз в год может выстрелить, а вы не с палками воюете.

Он перевел взгляд на следующего. Это был недавно прибывший в Афганистан новобранец, не успевший понюхать пороху. Испугавшись выхода в первый рейд, он прострелил себе ногу, пуля раздробила кости стопы, рана плохо заживала. Факт самострела был доказан, рядовой ожидал решения своей участи. Невский понял, что если солдатик скажет правду, то настроение проверяющего окончательно испортится. Он громко доложил, опередив раненого:

– А это, товарищ генерал армии, тоже подобный же случай, – случайно прострелил ногу при чистке оружия.

Генерал смотрел ошалевшими глазами. Невский почувствовал сильный удар кулаком в спину, раздался сердитый шепот полковника:

– Ты куда нас привел? Два подряд ранения при чистке оружия…

Невский, тоже шепотом, быстро пояснил:

– Это вообще самострел, находится под следствием. Здесь мы специально собрали все не боевые ранения, здесь лежит и «дуэлянт» – старший лейтенант кивнул на больного с забинтованным пахом (Состоялась дуэль на пистолетах между двумя крепко выпившими прапорщиками – стрелялись из-за одной официантки. Надели бронежилеты, назначили секундантов, все честь по чести. Выстрел одного пришелся на бронежилет противника, рука второго пьяно качнулась, пуля попала ниже защитных пластин, сократив мужское хозяйство наполовину. Был большой скандал в бригаде, прапорщиков ждало наказание, один долечивался у нас перед высылкой на родину). Полковник даже застонал от досады.

– Придумай что-нибудь, или я тебе покажу «кузькину мать».

Генерал между тем хмуро обводил всех в палате взглядом.

Невский протолкался вперед, шагнул к проверяющему.

– Товарищ генерал армии, давайте пройдем в другую палату, здесь долечиваются бытовые травмы.

Генерал кивнул головой, пожелал всем выздоровления и вышел за Невским, все быстро освободили палату. Ординатор провел генерала в свою палату № 3, где лежали раненые в бою из роты десантно-штурмового батальона. На этот раз все пошло как по маслу: генерал присаживался на край кровати очередного раненого десантника, жал руку, расспрашивал о доме, а потом вручал каждому командирские часы в подарок (их подавал его помощник из раскрытого кейса). Настроение у всех поднялось, шутили, говорили о прошедшем бое, о Родине, которая ждет своих героев. Полковник приблизился к Невскому, со значением пожал руку, молодец, выручил. Наконец, проверяющий обошел всех, одарил часами. Спросил:

– Есть что еще посмотреть?

– Давайте пройдем в офицерскую палату, там лежит Герой Советского Союза, командир роты.

– Живой? – задал вопрос, изумленный генерал. – Потом сам же поперхнулся от такого вопроса, – я хотел сказать… – Так и не придумал чем закончить…

Вопрос этот не вызвал никакого удивления у Невского: все в Союзе привыкли, что Герои возвращались с войны только в виде «груза 200», что казалось нормальным. Наконец, кто-то в больших кабинетах решил: пора показать миру живого Героя. В этом плане очень повезло нашему командиру 7-й роты – он оказался одним из первых награжденных. Им гордилась вся бригада. Сейчас он ожидал своего заменщика, а попутно решил вырезать небольшую опухоль в области локтя. Пришел на прием, его положили на плановую операцию. Несложная операция чуть не закончилась трагически. Оперировать взялся сам ведущий хирург медроты, не взял никого в помощники, не хотел делить славу – самого Героя оперировал. А у Александра, так звали командира роты, оказалась аллергия на новокаин (обезболивающее), он «дал» остановку сердца прямо на операционном столе. Испуганная до смерти операционная сестра вбежала в ординаторскую, два хирурга бросились на помощь. Сердце удалось «завести» непрямым массажем, реанимацию провели успешно. На Голущенко было жалко смотреть – смертельная бледность долго не сходила с его лица.

– Страна рождает Героев, а мы их убиваем, – произнес он, придя в себя.

– Не мы, а ты. Почему не выяснил на счет аллергических реакций? – оборвал его Зыков.

Они с Невским хлопотали у приходящего в сознание капитана. Тот удивленно смотрел на суетящихся вокруг людей.

– Саша, запомни на всю жизнь – тебе нельзя вводить новокаин, иначе точно помрешь, – склонился над ним Зыков.

Прошло несколько дней. Но врачи не спешили выписывать офицера (операцию провели позже Зыков с Невским, используя другой препарат, все почти уже зажило). Буквально пару дней назад командир роты прямо в палате отметил свое 25-летие, пригласил и хирургов. Много говорили, вспоминали жизнь в Союзе.

Невский решил в заключение окончательно «добить» генерала, провел его в палату к командиру роты. Общение с «живым» Героем решило исход посещения стационара, генерал долго обнимал ничего не понимающего Сашку, тряс его руку, это же сделали все – хотелось прикоснуться к «легенде».