Регион в истории империи. Исторические эссе о Сибири - [5]

Нетрудно догадаться, что, отправляясь в поход на собственных «проторях», казаки и промышленники рассчитывали обогатиться на новых землях. В противном случае становится совершенно непонятно, во имя чего многие из них добровольно отправлялись в неведомые земли, почему даже служилые люди, несмотря на свое небольшое жалованье⁷, которое к тому же постоянно задерживалось, а то и вовсе не выдавалось, несмотря на «нужи и великие тяготы», раны и увечья, голод и болезни, «великие долги» (о которых неизменно сообщали в своих челобитных), продолжали не только тянуть служебную лямку, но вновь и вновь охотно уходили в дальние походы. Кого-то, конечно, могли манить слава первооткрывателя и служебная карьера, но большинство шло все же ради сугубо меркантильных интересов.

Наиболее легким способом быстрого обогащения являлось, естественно, получение от аборигенов того, что в глазах русских имело ценность, прежде всего пушнины. Взять это можно было путем товарообмена или грабежа. Но количество товаров было ограничено. Известный якутский историк Ф.Г. Сафронов, проанализировав данные якутской таможенной книги за 1650 год, пришел к выводу, что даже промышленные люди, отправляясь на промыслы, брали с собой весьма незначительные запасы «русских изделий», которые в основном уходили на собственные нужды, а торговать они могли только остатками. По его мнению, «нет оснований переоценивать, как это делают многие исследователи, значение торговой деятельности торговых и промышленных людей в глухой периферии, в районах промыслов. Торговля там всегда являлась привязкой к главному звену: промыслам соболя»⁸.

Землепроходцы тем более не могли превращать свой отряд в торговый караван. Им и так приходилось брать с собой достаточное количество вооружения, боеприпасов и продовольствия. Дополнительный же груз привел бы к потере маневренности, что было весьма нежелательно в условиях, когда двигаться приходилось по неизвестной и труднопроходимой территории. Поэтому неизбежно русские обращались к другому способу, чтобы «выбить» из аборигенов все, что представляло ценность, причем в таком количестве, которое позволило бы не только собрать ясак (продемонстрировав тем самым свою заботу о «государеве интересе»), но и пополнить собственный карман, чтобы рассчитаться с долгами и получить прибыль. И было уже неважно, грабили они с желанием или без него. У них просто не было иного выхода: с долгами надо было расплачиваться. Конечно, кроме этого, они могли заниматься и занимались пушным промыслом. Скорее всего, за счет него на первых порах русские получали пушнину, поскольку у самих аборигенов охота на пушных зверей не играла заметной роли в хозяйстве. Но здесь вступал в силу другой фактор.

У землепроходцев, которые, как правило, несколько лет находились в походе и были оторваны от своих баз, со временем возникала потребность в продуктах питания, одежде, средствах передвижения, во всем, что могло спасти их от холода, голода и физического истощения. А взять все это опять же легче всего было у аборигенов. Значит, возникал еще один мотив, толкавший казаков и промышленников к грабежам. В качестве иллюстраций приведем действия двух знаменитых землепроходцев – Семена Ивановича Дежнева и Владимира Владимировича Атласова.

Дежнев и горстка его казаков, едва спасшиеся при кораблекрушении южнее Чукотки, выйдя в 1649 году на реку Анадырь, в первое время, просто чтобы выжить, добывали средства жизнеобеспечения у обитавших там юкагиров. Сам Дежнев по этому поводу позднее рассказывал: «нехотя голодною смертью помереть, ходил я… в поход к анаульским и к ходынским не к ясачным мужиком»⁹. Бывший на Анадыре служилый человек Митька Васильев сообщил в 1652 году в своей челобитной, что в 1651-м «Семен Дежнев и Микитка Семенов Горбун с товарищи и промышленные люди все в поход ходили и в походе анаулов погромили. И в дуване у них в разводе на человека было корму на сорок человек по полутора пуда жиру говяже, по семи пуд на человека было мяса сохово, да по тринадцати пуд оленя мяса туш на человека»¹⁰. Прибывший на смену Дежневу Ю. Селиверстов в отписке (не ранее 1654 года) писал: «на той же реке Анадыре на низ, ниже их зимовья, жили анаули иноземцы неясачные люди и во 159 году [1650/51] оне, Семен Дежнев с товарищи, тех иноземцев анаулей прибили и в иные годы тож разбивали для своих бездельных нажитков и ясырей»¹¹.

Атласов и его «полчане» во время похода 1697–1699 годов на Камчатку «питались… оленеми, которые полонили они у иноземцев, и рыбою, которую они имали у иноземцев, а иную рыбу сами ловили сетьми». Эти реквизиции подчас проводились с применением силы, поскольку камчатские коряки и ительмены отказывались давать «ясак» неведомым пришельцам. Как поведал сам Атласов в своих «сказках» по поводу одной такой «реквизиции»: «Они, коряки, учинились непослушны и пошли от них на побег, и он, Володимер, с товарищи их постигли, и они, иноземцы, стали с ними бится, и божиею милостию и государевым счастием их, коряк, многих побили, и домы их и олени взяли, и тем питались…»¹²

Надо думать, что Дежнев и Атласов не были оригинальны в своих действиях. До своих экспедиций они уже немало лет прослужили на северо-востоке Сибири, участвовали во многих походах на «иноземцев», имели большой опыт общения с ними, и, став руководителями, использовали традиционные и общепринятые методы жизнеобеспечения своих отрядов за их счет.