Реформы в России в 2000-е годы. От законодательства к практикам - [98]

Другая проблема, ограничивающая привлекательность судов, состоит в их непредсказуемости. По словам одного адвоката «или все понятно, или ничего не очевидно». Поэтому компромисс является лучшим вариантом, поскольку судебное разбирательство – это всегда «лотерея». Произвол судебной системы наглядно иллюстрировала одна из моих собеседников-адвокатов, ссылаясь на соперничество двух столиц: в Москве, как правило, выносятся решения в пользу работодателя, а в Санкт-Петербурге – в пользу работника. Ош также указала на психологический компонент. Будучи сильным профессионалом, который гордится качеством своих аргументов, она вызывает разную реакцию у судей. Одни судьи, доверяя ее профессионализму, просто копируют ее утверждения в судебном заключении, тогда как других судей она раздражает своей ловкостью и они стремятся обосновать противоположную точку зрения. Эти утверждения иллюстрируют вес психологического компонента, a не заботу о справедливости со стороны судей.

Такого мнения придерживaется и большинство работников. Как сказал один профсоюзный активист, объясняя, почему люди не обращаются в суд: «Там нет справедливости. Так почему я должен множить это чувство, участвуя в этом».

Одно можно сказать определенно: юристы далеки от пропаганды регулирования трудовых отношений на основе формального права. Вот экстремальное выражение этого отношения: «Решения могут быть справедливые, но незаконные, а могут быть законные, но несправедливые…самое лучшее решение в любой области права это то, которое пацанское, по понятиям….надо отойти от сугубо жесткой формализации». Это утверждение не является чем-то необычным, за исключением того обстоятельства, что оно принадлежит юристу.

Освоение/усвоение Трудового кодекса

Тем не менее интерес к Трудовому кодексу в обществе довольно велик. Об этом можно судить по количеству полок, занятых изданиями на эту тему в книжных магазинах. «Все учатся», – объяснил мне работник профсоюза. Обучаются «форматированию» реальности в юридических терминах в целях как «наступательной», так и «оборонительной» стратегий. Другими словами, Кодекс является стимулом для правовой грамотности, спрос на юридические знания растет.

Знание закона представляется сдерживающим фактором, своего рода иммунитетом против злоупотреблений, от которых в первую очередь страдают те, кто плохо знают закон («плавают в законе»). Знание формальных норм используется прежде всего как профилактическое средство и ресурс удачного ведения переговоров по поводу спорных вопросов с работодателями. Но правовая грамотность приводит также к росту числа судебных исков, инициированных работниками.

Подача иска в суд не является дорогостоящим мероприятием, по крайней мере с финансовой точки зрения, поскольку нет судебной пошлины по трудовым спорам. Если большинство воздерживается от этого шага, не желая соприкасаться с «несправедливой системой» (см. выше), то некоторые подают в суд. Чаще всего этот шаг мотивирован «самоуважением», нежеланием чувствовать себя пешкой. «Я хотела, чтобы результат был мой», – объясняет мне женщина, которая так и не добилась своего, но не жалеет, что пошла в суд. Стоит отметить, что подача иска обычно является индивидуальным действием, профсоюзы ФНПР редко помогают в этом, это акт одинокой самореализации.

Рассмотрим один пример. Я взяла длинное интервью у компьютерного инженера, который подал в суд на свою компанию, возражая против назначения его на другую должность с понижением зарплаты в ходе кризиса 2008 г. Он бросил вызов решению администрации, потому что чувствовал обиду и хотел наказать их («наглость надо наказывать»). Несмотря на то что его иск рассматривался восемь месяцев, в течение которых он официально не мог работать ни в этой компании, ни вообще, и что дело кончилось не в его пользу, он доволен этим опытом. Среди «выгод» от этого процесса он получил чувство удовлетворения, этот опыт придал ему уверенности в своих силах. Он гордится своими «юридическими навыками» («юридической подкованностью»), которые он приобрел в ходе судебной эпопеи. Он радостно делится своим опытом на интернет-форумах по поводу того, как лучше решать споры с работодателем.

Его самооценка была основой его действий, в результате которых она усилилась. Однако интересно, что его обостренное чувство самоуважения не перешло от бравады сутяжничества в политический протест. Во время моего интервью с ним зимой 2011–2012 гг. я спросила его об отношении к волне политического протеста по поводу нечестных выборов: он высказал мнение, что их оспорить надо в судебном порядке. Несмотря на отсутствие успеха в защите своих прав с помощью легальной системы, он продолжает проповедовать веру в нее.

Психологический компонент в этом примере велик, однако не надо считать его полным исключением. Российская правовая система порой дает возможность работникам почувствовать свою состоятельность, свои властные возможности. Несмотря на поражение, опыт борьбы порождал у этого человека «уверенность в своих силах». Он вышел с еще большей решимостью бороться против наглости «в целом». Но следует подчеркнуть, что он выражает свой протест в этических, а не в политических терминах. Он хочет, чтобы его уважали как человека, и едва ли можно утверждать, что его опыт использования законодательства сформировал его как члена гражданского общества.