Реформы в России в 2000-е годы. От законодательства к практикам - [94]
По данным Левада-Центра, активисты НКО обвиняют организации-операторов в фаворитизме и предвзятости при распределении грантов [Волков, 2011]. Например, независимая ассоциация Демос изобличила действия организаций-операторов, которые заведомо поддерживали связь с властью[83]. Власть критикуется за непрозрачное распределение грантов. Руководитель одной из ассоциаций сказал: «Я очень разочарован президентскими грантами. Это обширная система распределения денег именно среди тех, кто должен их получить, среди “своих”. Деньги распределяются на основе лояльности этих организаций власти. Они могут дать несколько миллионов рублей по принципу близости той или иной организации к организациям-операторам». «К сожалению, государственные деньги, предназначенные для президентских грантов, распределяются среди многих организаций еще до того, как те подали заявку. Это ни для кого не секрет. Многие проекты получают деньги, потому что люди знают друг друга», – сказал другой руководитель НКО [Там же, с. 11]. Обвинения в фаворитизме сопровождаются подозрениями в коррупции. «Те же самые операторы получают львиную долю. Я знаю случаи, когда организации-операторы давали гранты в качестве способа получения отката», – сказал еще один руководитель НКО [Там же, с. 11]. Лица, анонимно опрошенные Левада-Центром, говорят о «комиссионных (это часть полученных средств)», выплаченных после получения президентских грантов [Там же, с. 8]. Эти случаи коррупции не всегда доказаны, но они способствуют дискредитации государственных доноров.
Подчеркнем, что недовольство не фокусируется на принципах новой политики государственного финансирования. Как резюмирует Елена Тополева-Солдунова из «Агентства общественной информации», государственные деньги, потраченные на ассоциации, «не решат всех проблем, но хорошо, что этот механизм существует. Получение президентской помощи укрепляет статус НКО. Тем не менее нужно улучшить процесс ее распределения. Конкурсы должны быть максимально публичными и прозрачными» [Тихонович, 2010]. Так, в 2009 г. кампания «Каждый рубль по назначению»[84] объединила организации, которые подписали обращение к Президенту и к Общественной палате с просьбой улучшить механизмы государственной поддержки НКО. Участники кампании хотят «улучшения механизмов поддержки государством неправительственных некоммерческих организаций, участвующих в развитии институтов гражданского общества (речь идет о конкурсе, организуемом Общественной палатой)». В обращении подчеркивалось, что выбор шести операторов не является демократическим [Плешаков, б.г.]. То есть речь идет о процедурных улучшениях существующих механизмов, о совершенствовании управленческой парадигмы, установленной государством, а не о «пересмотре» этих самых механизмов.
Большинство НКО хотели бы участвовать в российских конкурсах, если бы они были организованы на основании «четких и понятных правил» и если бы оценка осуществлялась «признанными и авторитетными экспертами», тогда как в действительности там обнаруживается «покупка того или иного функционера» [Каптерев, б.г.]. Однако принципы отбора проектов на конкурсной основе, управление ресурсами и оценку результатов они считают справедливыми. Критика главным образом направлена на конкретные учреждения (организации-операторов, Общественную палату) и на их руководителей, но не на принципы либерального менеджмента, на которых они основаны.
Заключение
В России усиление государственного контроля за деятельностью НКО и ужесточение административных ограничений уравновешиваются введением правовых норм и финансовых схем в духе неолиберализма, когда к некоммерческому сектору применяются принципы финансирования и управления, используемые на международном уровне. Опираясь на заимствования из практики благотворительности и на развитие спонсорства в англосаксонском духе, новые взаимоотношения между властью и НКО рассматриваются с точки зрения экономических и управленческих параметров. Именно в таком духе новые правила интерпретируются и транслируются посредническими организациями, опосредующими диалог государства и третьего сектора. Таким образом, в 2000-е годы рост ограничений на деятельность НКО был связан не только с репрессиями со стороны силовой элиты, но и с тем обстоятельством, что НКО стали следовать насаждаемым государством принципам «универсальной управленческой логики». Пытаясь получить поддержку со стороны государства, НКО должны были соответствовать положениям о проектах, корректировать свою деятельность под конъюнктуру конкурсов, вести деятельность в соответствии с принятой системой оценок и т. д. Такой порядок «мягкого» господства способствовал консолидации власти, которая претендовала на роль модернизатора диалога между государством и НКО [Hibou, 2011, p. 18]. Эта двойная логика достигла апогея с принятием в 2012 г. закона «Об иностранных агентах». Этот закон, обычно рассматриваемый как возвращение к советским авторитарным нормам, логично продолжает двойственную политику в отношении к НКО, проводимую с начала 2000-х годов [Dauce, 2015]. Суть этой двойственности состоит в сочетании принуждения и стимулирования. Наиболее принудительными, вероятно, являются не те меры, против которых обычно выступают. С точки зрения М. Фуко [Foucault, 2004], ориентирование на неолиберальный менеджмент предлагает новые формы огосударствления НКО, являющиеся такими же эффективными, как и репрессии.
