Референт - [4]

ОТПРАВИЛАСЬ делегация маститых питерских писателей в Мурманск на Дни детской книги. Поэты Леонид Хаустов, Александр Шевелев, прозаик Валентина Чудакова и многие другие. И юный тогда прозаик Алла Драбкина. Ехали поездом, ехали долго. И Валентина Чудакова отзывает из купе Драбкину и в тамбуре на ухо напутствует: - Ты только не вздумай на выступлении сказать слово "жопа"! Драбкина удивилась, потому что никогда ранее не говорила на выступлениях слово "жопа". Но пообещала: и впредь не... Потом Леонид Хаустов отзывает Драбкину и тоже напутствует: - Ты только ни в коем случае не скажи на выступлении слово "жопа"! Потом и многие другие по очереди обратились к Драбкиной с аналогичным предостережением. Оказалось, что тогдашнему главе Ленинградской писательской организации Чепурову, кто-то доложил ябеду: юный прозаик Драбкина громко произнесла на выступлении слово "жопа". И Чепуров, отправляя делегацию в Мурманск, завещал маститым поработать с юным прозаиком, чтобы не повторился инцидент. Приехали в Мурманск и успешно провели Дни детской книги. Ни разу на выступлениях Драбкина не сказала слово "жопа". Очень следила за собой. И многие другие, коллеги, за ней следили В заключение их повезли в горком Партии, где вручили по две банки тресковой печени в подарок и устроили прощальный банкет. Щедрый банкет. Поели-попили. Попили. Попили. И пустились в пляс. Первая - Валентина Чудакова. Дробя каблуками, зачастила бежаницкие частушки. Потом Леонид Хаустов к ней присоединился. И многие другие. Самая пристойная озвученная частушка была такая: Мы начальнику милиции насерим на наган, Разбросаем все патроны! Подбирай, мудила, сам! Юный тогда и непьющий тогда прозаик Алла Драбкина сидела в уголку, как "девочка со спичками", затравленно смотрела на это на всё. Наутро уже в обратном поезде каждый из маститых счел своим долгом отозвать Драбкину и строго спросить: - Мы вчера с какого-то момента ничего не помним. Но, надеемся, ты вчера по пьянке не сказала слово "жопа"?

А НАСЧЕТ ябеды Чепурову - это его в заблуждение ввели. Не то слово говорила Драбкина. И не она говорила, а ее почитатели. И не на выступлении, а после оного. Где-то когда-то маститые литераторы выступали, а вместе с ними была юный прозаик Драбкина. И к ней по окончании творческого вечера подошли почитатели и громко сказали: - Мы всех этих мудаков два часа из-за тебя слушали. Подпиши книжку!

А ВПРОЧЕМ... что считать ненормативом?! Может, человек просто на другом языке разговаривает! На китайском, например! Вот Вячеслав Рыбаков - помимо того, что писатель, еще и синоист (не путать с сионистом! синоист есть китаевед). И воспроизвел он по-китайски диалог: - Ни хуй бу хуй дайлай хуйхуй дао дан дахуй? - Во шэммо ебу хуй! - Дуй! Ласкает слух? А оно оказывается: - Ты можешь привести мусульманина на партийный съезд? - Никоим образом не могу! - Ну и правильно! Все мы где-то китайцы...

СИНОИСТ Вячеслав Рыбаков любит играться с иероглифами. Подарил он Измайлову листок с двумя иероглифами - чжэнь и чжоу. Красивые такие. Звучат тоже хорошо. Но главное - перевод: наливать и пить вино. А также (равнозначно): обдумывать, размышлять, обсуждать. А также (равнозначно): принимать правильное коллективное решение. То-то и оно. То-то и оно. То-то и оно...

ВСЮ ЖИЗНЬ (литературную) референт кичился абсолютной грамотностью. Снисходительно принимал ахи-охи корректоров и редакторов, мол, "вы нам работы не даете, нам в ваших текстах делать нечего!". Даже никогда не путал "одеть" и "надеть". (Проверочное: разница между "одеть женщину" и "надеть женщину". Почувствуйте разницу.) И только обретя последний Word, который подчеркивает красной линией ошибки, с удивлением обнаружил референт, что всю жизнь (литературную) писал одно слово с ошибкой. Сначала даже не поверил компьютеру, несколько раз перезагружал - никак, Word глючит! И лишь забравшись в кои веки в орфографический словарь, убедился, что такое емкое и значащее (чисто писательское!) слово, как перепитии, пишется перипетии - от греческого внезапная перемена в жизни. И все-таки древние греки не правы, менее правы, чем референт. Для внезапной перемены в жизни более подходит - перепитии. Полагаю, коллеги по всей жизни (литературной) референта поймут и поддержат.

ВОЛГОГРАДСКИЙ прозаик Евгений Лунин пишет очередной замечательный роман, а заодно мельком увековечивает друзей, раздавая их фамилии персонажам. В частности, минского прозаика Николая Чадовича. A Word, зараза педантичная, подчеркивает красным неизвестное ему буквосочетание Чадович и - предлагает варианты. Собственно, вариант лишь один: чадо ВИЧ.

ВОЛГОГРАДСКИЙ писатель Сергей Синякин еще и майор милиции. И вот он поймал бандюгана, провел с ним длительную профилактическую работу. Хорошо поработал, профилактически! Вплоть до того, что убедил бандюгана собственноручно явку с повинной написать. Бандюган взял ручку и бумагу. Писатель Синякин у него за спиной стоит и через плечо контролирует. Бандюган пишет: "Я, такой-то, решил у ларька пива ёбнуть, потому что вчера нажрался в жопу..." Писатель Синякин своей ручкой из-за плеча правит: "пива хлопнуть... нажрался в стельку..." Бандюган пишет: "И тут подваливает этот мудозвон..." Писатель Синякин своей ручкой из-за плеча правит: "этот козел..." Тут бандюган вскидывается и возмущенно орет: - Слушай, начальник! В конце концов, кто из нас явку с повинной пишет?! Я или ты?! Писатель Синякин устыдился.