Рефераты для дурёхи - [26]

Довольно точно выражена поэтическая мысль Шекспира у Гнедича, хотя словесно и не совсем верно по сравнению с английским оригиналом. Нужно бросить вызов силам зла, сразиться с ними и в смертельной схватке пасть: «в бой вступить и все покончить разом…» Здесь мы видим Гамлета-бойца, Гамлета, который в силах броситься в бой со всем злом мира. Это тот Гамлет, который в финале закалывает Клавдия, а еще раньше, как крысу, убивает Полония, посмевшего подслушивать разговор Гамлета с матерью. Это Гамлет, который, не колеблясь, подменяет письмо Клавдия, чтобы его шпионы Розенкранц и Гильденстерн были казнены и попались в собственную ловушку. Это Гамлет, сражающийся с Лаэртом на шпагах в честном поединке. Одним словом, этот Гамлет – деятель и мститель.

Но вот второй отрывок. И Гамлет резко меняется:

2) To die: to sleep;

No more; and by a sleep to say we end

The heart-ache and the thousand natural shocks

That flesh is heir to, ’tis a consummation

Devoutly to be wish’d. To die, to sleep;

To sleep: perchance to dream: ay, there's the rub;

For in that sleep of death what dreams may come

When we have shuffled off this mortal coil,

Must give us pause: there’s the respect

That makes calamity of so long life;

Умереть, уснуть, —

И только; и сказать, что сном кончаешь

Тоску и тысячу природных мук,

Наследье плоти, – как такой развязки

Не жаждать? Умереть, уснуть. – Уснуть!

И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;

Уснуть.

Какие грезы в этом мертвом сне

Какие сны приснятся в смертном сне,

Когда мы сбросим этот бренный шум,

Вот что сбивает нас; вот где причина

Того, что бедствия так долговечны;

(Лозинский)

Умереть: уснуть

Не более, и если сон кончает

Тоску души и тысячу тревог,

Нам свойственных, – такого завершенья

Нельзя не жаждать. Умереть, уснуть;

Уснуть: быть может, сны увидеть; да,

Вот где затор, какие сновиденья

Нас посетят, когда освободимся

От шелухи сует? Вот остановка.

Вот почему напасти так живучи;

(Набоков)

Умереть. Забыться.

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу. Это ли не цель

Желанная? Скончаться. Сном забыться.

Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ.

Какие сны в том смертном сне приснятся,

Когда покров земного чувства снят?

Вот в чем разгадка. Вот что удлиняет

Несчастьям нашим жизнь на столько лет.

(Пастернак)

Умереть…

Уснуть – не больше, – и сознать – что сном

Мы заглушим все эти муки сердца,

Которые в наследье бедной плоти

Достались: о, да это столь желанный

Конец… Да, умереть – уснуть…

Жить в мире грез, быть может, вот преграда —

Какие грезы в этом мертвом сне

Пред духом бестелесным реять будут…

Вот в чем препятствие – и вот причина,

Что скорби долговечны на земле…

(Гнедич)

Умереть, уснуть —

Не более; и знать, что этим сном покончишь

С сердечной мукою и с тысячью терзаний,

Которым плоть обречена, – о, вот исход

Многожеланный! Умереть, уснуть;

Уснуть! И видеть сны, быть может? Вот оно!

Какие сны в дремоте смертной снятся,

Лишь тленную стряхнем мы оболочку, – вот что

Удерживает нас. И этот довод —

Причина долговечности страданья.

(К. Р.)

Гамлет перевоплощается в мыслителя, а значит, порыв к мести, к поступку в нем гаснет. Зачем человек действует, если все равно ему суждено умереть? К чему эти душевные метания и бесплодная борьба со злом? Ведь одна только жизнь (не смерть) дает человеку сердечную боль («the heart-ache») и тысячи ударов, потрясений, которые унаследовало наше тело («thousand natural shocks that flesh is heir to»). Это «темное место» у Шекспира, вероятно, означает, что боль и страдания принадлежат жизни, а не смерти. И объясняются они наличием у человека тела, немощной плоти. Но, если человек лишается этой плоти в момент смерти, зачем тогда все эти долгие, бесконечные и тщетные усилия, зачем страдания, борьба, которые без остатка заполняют человеческую жизнь? В таком случае и месть Гамлета Клавдию превращается в иллюзию, химеру – на фоне неизбежной смерти. Смерть вообще представляется

Гамлету в этот момент желанной избавительницей, ласковой волшебницей, нашептывающей человеку множество сновидений.

И опять происходит некий мыслительный слом в размышлениях Гамлета. Мысль как бы движется ассоциативными, эмоциональными толчками. Мотив сна и сна-смерти, пожалуй, самое загадочное и «темное» место монолога Гамлета. Причем ни одному переводчику так до конца и не удалось найти адекватную оригиналу форму передачи этой «темной» мысли Шекспира.

То die, to sleep;

То sleep: perchance to dream: ay, there's the rub

For in that sleep of death what dreams may

When we have shuffled off this mortal coil…

Шекспир здесь трижды повторяется, дает своеобразную градацию слов-понятий: умереть, заснуть, заснуть и, быть может, видеть сны («perchance to dream»). От смерти мысль Гамлета движется к сновидению, а не наоборот, как это ни странно. Что бы это могло означать? Может быть, Гамлет хочет понять природу смерти? Если она сродни природе сна, то что может нам сниться там, за гробом? Сниться тогда, когда мы уже избавимся от нашей смертной оболочки, от плоти, порождающей страдания и боль? Шекспир употребляет слово «the rub» – препятствие. Комментаторы английского текста отмечают, что это слово пришло из игры в шары (bowls), это термин, означающий «любое препятствие (напр., неровность почвы), которое отклоняло шар от прямого движения к цели»