Редкая профессия - [15]

Примерно через полгода самый трудный этап был преодолен и компилятор почти целиком вышел на стадию тестирования и отладки. Теперь по проценту пройденных тестов и по скорости прироста этого процента можно было более или менее достоверно судить о перспективах завершения всего проекта.

Вдруг начались задержки с платежами. Очередной этап пусть с опозданием, но завершается, программные тексты переданы, документация представлена,-- словом, формальности соблюдены, однако под различными предлогами нам предлагается подождать. Постепенно эта практика приняла постоянный характер. Или они решили нас проучить? Как бы то ни было, мы были в бешенстве. Не в состоянии выплатить даже такие откровенно нищенские суммы — как это можно объяснить?

В один из последних приездов Вальтера мы решили продемонстрировать твердость. Никаких ультиматумов ставить, конечно, не собирались, однако хотели дать понять, что нам не нравится характер отношений с фирмой. В переписке, предшествующий его визиту, мы настоятельно просили увеличить оплату, однако получали весьма уклончивые ответы. В первую же встречу мы заявили, что суммы, которые мы получаем, существенно ниже типичной по Москве зарплаты среднего программиста (это было действительно так), а мы к тому же не средние программисты. Кроме того, получаем мы их последнее время крайне нерегулярно. Поэтому, чтобы обеспечить хотя бы сносное существование, мы вынуждены искать дополнительную работу. По этой причине мы теперь не сможем уделять проекту все свое рабочее время. (Тем самым мы заранее предупреждали о возможности очередной задержки.)

Последняя часть тирады была блефом. Мы не могли себе представить, что в Москве найдется для нас работа, связанная с созданием компиляторов, а делать что-то еще крайне не хотелось (см. начало статьи). На самом деле компилятор занимал все наши мысли, только с ним мы связывали все наши дальнейшие перспективы, так что переключиться на что-то иное было почти невозможно. Понятия же "рабочего времени" для нас давно не существовало — рабочим было почти все время, свободное от сна и от принятия пищи.

Никакого содержательного ответа мы не получили. Вальтер выслушал нас молча, лишь иногда понимающе кивал. Потом спросил: "Какова примерно зарплата программиста в Москве?" Мы назвали сумму. Он последний раз кивнул и замолк. Разговор закончился.

Следующие дни мы обсуждали технические аспекты проекта. Казалось, он был доволен состоянием компилятора и тем, что в конце тоннеля, наконец, стал виден свет. К больному вопросу мы не возвращались. Его отношение к нашему демаршу так и осталась загадкой. То ли это не входило в его компетенцию, и давать какие-либо обещания он просто не имел права? Или что-то мы должны были понять сами, без каких-либо объяснений? Кое-что прояснилось позднее, но тогда было от чего впасть в недоумение. Как бы то ни было, мы попали в дурацкое положение. Получилось, будто между нами произошел следующий диалог:

— Будете платить? — Нет. — Ну ладно, тогда мы будем работать бесплатно.

Как отремонтировать подгнивший дом

Вскоре после того, как компилятор "задышал" и приобрел относительную стабильность, мы стали систематически проводить его профилирование. GNU'шная программа gprof выдавала длинные таблицы временных затрат отдельных функций, по этим таблицам мы рисовали огромные, на несколько листов, графы реальных взаимосвязей модулей, пытаясь найти резервы быстродействия. Первый же анализ показал, что около 40% времени тратится на операции со строками и библиотечные функции ввода-вывода. Сначала это показалось естественным — любая идентификация именованного объекта в программе предполагает сравнение имен. Поиск имени в таблицах — одна из базовых операций в любом компиляторе, и даже используя технику хеширования, избежать прямого литерального сравнения идентификаторов невозможно. Однако цифра показалась нам все же чрезмерно большой. Исправить положение без разрушения компилятора было крайне сложно, так как всевозможные операции с именами буквально пронизывали все модули. Это не являлось проектной ошибкой — полностью локализовать работу с именами невозможно, так как сама семантика языка определяет необходимость оперировать с именами практически на всех стадиях компиляции.

Известно, что у деревянного бревенчатого дома обычно первыми подгнивают нижние венцы, имеющие постоянный контакт с почвенными водами. Чтобы отремонтировать подгнивший дом, вовсе не обязательно раскатывать его по бревнышку. Делают так: определяют самый нижний здоровый венец, подводят под него домкраты (под каждый из четырех углов) и немного приподнимают ими весь дом. После этого заменяют отслужившие бревна новыми и опускают на них верхнюю часть.

Точно по такой же схеме обошелся с компилятором мой коллега. Он "вынул" из него старую схему хранения имен и заменил ее на усложненную, но более эффективную. Ключевой момент новой схемы состоял в обеспечении присутствия каждого имени в семантических таблицах в единственном экземпляре. Тогда вместо сравнения литеральных изображений имен достаточно было сравнивать указатели на эти представления. Алгоритмы модулей, использующих операции с именами, никак не изменились, однако в некоторых местах пришлось заменить тип