Редакция - [10]

. И который день не спишь?

Воскресенский. Третий, кажется. Я не помню, Лева.

Булочкин. Лежи смирно. (Воскресенский слабо шевелится.) И даже не думай встать! Я тебя своими руками убью! Ты понял?

Воскресенский(отползая поглубже в угол). Я понял, все понял. Только не надо…

Булочкин(нависая). Что не надо тебе?

Воскресенский. …бить не надо меня. Мы с конем упали. Нас уронили…

Булочкин. Шутит еще, глядите-ка! Сейчас приедет врач, посмотрит тебя и заберет в больницу. Ты поедешь с ним, это тоже понял?

Воскресенский. Понял.

Булочкин(всматриваясь Воскресенскому в глаза). Знаешь, я даже тебе верю. Даже верю тебе…

Смотрят друг на друга. Булочкин начинает смеяться – сначала тихо, и громче, все громче. За ним подхватывает Воскресенский. Воскресенский сквозь смех плачет. В дверь стучат. На пороге появляется инфантильного вида врач в голубой униформе. За ним – два медбрата в таких же голубых униформах, с портфелями и папками. Врач останавливается, обводит комнату критическим взглядом, правой рукой нетерпеливо просит подать ему что-то. Один из медбратьев спешно вручает ему папку. Врач читает. Воскресенский и Булочкин продолжают хохотать.

Врач(капризным тенором). Ну-с, больной? Кто у нас больной? (смотрит на Булочкина) Вы у нас больной?

Булочкин(прокашливаясь). Да нет, я пока вольноопределяющийся. Вон ему надо кое-что подновить. Вам – к нему.

Булочкин делает приглашающий жест. Врач и медбратья подходят. Врач отстраняет Булочкина рукой, снисходительно ему улыбаясь.

Врач(поправляя очки на носу и закатывая рукава фирменного пиджачка). Ну-с, больной, вот вам уже и не страшно, правда? И правильно. Ничего никогда не нужно бояться! Ничего и никогда – запомните мои слова! Правильно я говорю? (оборачивается к медбратьям. Те молча одобряют). Сейчас-сейчас…

Врач опускается на колени рядом с Воскресенским. Воскресенский при этом пытается отползти поглубже в угол, но глубже уже некуда. В глазах у него – неподдельный ужас.

Врач. Что же вы, больной? Царапали себя, да? Головкой бились, не узнавали своего коллегу… нехорошо, больной. Вот мы сейчас вас поднимем.

Медбратья берут обмякшего Воскресенского под руки и поднимают на ноги. Держат.

Врач.… протрем вам лицо и отвезем в Боткинскую. Вы там отдохнете. Да, больной?

Воскресенский смутно кивает. В глазах – ужас.

Врач(достает из портфеля тонометр). Давайте вашу трудовую руку. Будем вам давление измерять. (Надевает манжету, накачивает грушу.)

Воскресенский(мыча). Боооольно!..

Врач(спокойно. Как с ребенком). Конечно, больно. А вы – терпите. Нужно немножечко потерпеть и помолчать.

Врач заканчивает мерить давление. Снимает с руки манжету.

Врач. Вы у нас кем работаете-то?

Булочкин(сзади). Критик он. Работник печати – так в дипломе написано.

Врач. Ааааа, критик… ну все понятно с вами. И-ии… давно, позвольте спросить?

Воскресенский. Что?

Врач. Давно, говорю, выпиваете?

Булочкин(засмущавшись напоказ). Эк вы, доктор, право… хм… сразу так… угадали.

Врач(разводя руками). Опыт, батенька, он – помогает.

Воскресенский(крепко обнимая правого медбрата). Я иногда выпиваю, да. А что? Нельзя? Между прочим, когда врач за границей запрещает пить, это значит – не больше двух бокалов вина в день.

Врач. Ну да. А я-то, глупый, все никак в толк не возьму, чего у них там, за границей. (Складывает тонометр, убирает в портфель.) Вы, больной, еще легко отделались. Ведь, бывает, поцарапает себя человек, головкой об стол побьется, да и… (Булочкин и Воскресенский мучительно следят за возрастающей нотой) …и того. Прямой дорогой в классики.

С минуту все в комнате размышляют над сказанным. Врач делает всем приглашающий жест в коридор. Все выходят.

Воскресенский(повиснув на медбратьях. В пол-оборота к Булочкину, мыча). Это… у Александра Венедиктовича Плоцера… пусть еще найти попробует!.. га-га-га!!!!

Начинают хохотать. Сначала Воскресенский, за ним – Булочкин. Громко и зычно. Воскресенского уводят медбратья.

Занавес.

Действие четвертое

Акт 1

Литературный институт им. Горького. Раннее утро. Аудиторию Долматовского через окно заливает яркий солнечный свет. В аудитории – трое студентов. Один из них – знакомый по предыдущей сцене в литинституте восторженный мальчик Игорь с книжкой. Он по-прежнему восторжен, но книжки в руках нет. Оживленно говорит. Двое других – загипнотизировано слушают. Звук нарастает постепенно. Мальчик одет богато. Двое других – гораздо беднее. У одного – дырявая кроссовка.

Мальчик Игорь(возносясь). …и он сказал мне: «Вы замечательно, безусловно талантливы!» Я вжался в трубку всем своим существом и ловил, ловил… (Возвышенный жест, словно и правда он что-то ловит в воздухе). И я не мог уснуть потом. Мир взрывался вокруг, понимаете? Вселенная лопалась у меня над головой и в самой голове, там, внутри за глазами… и я летел, я видел всё. Свои ошибки, свои прошлые заблуждения. Я прощал. О, да! Я прощал, и на сердце у меня было легко, будто все эти люди никогда и не причиняли мне зла. И так мне было хорошо, что даже рассвет пришел раньше, и солнце целый день ломилось людям в окна. Улыбаясь, я сбегал по лестнице, улыбаясь, входил в магазин и покупал буханку нарезного, улыбаясь, нес ее, точно розовый букет, и смотрел, как растяжки над улицей Герцена полощутся на ветру. Мне казалось таким умным все, что было на них написано, все это. Видишь, говорил я себе, какие замечательные слова: баккара, казино, рулетка! Какие глупые и замечательные слова! И я ничего – ничего ровным счетом не понимал, но был счастлив. Я был самым счастливым на свете человеком!