Речные заводи - [4]

– Какой позор! Я ведь чуть не умер от страха!

Тут он увидел, что все его тело покрылось пупырышками, словно от холода, и принялся ругать монахов:

– Вот ведь бессовестные негодяи, подшутили надо мной и еще заставляют переживать все эти страхи! Если только я не найду великого учителя на вершине горы, то уж, когда спущусь, разделаюсь с ними!

Он снова поднял курильницу, поправил на спине мешочек с императорским указом, привел в порядок одежду и головной убор и стал подниматься в гору. Но едва он сделал несколько шагов, как из-за леса послышался слабый звук флейты, который все приближался и приближался. Присмотревшись, Хун Синь увидел молодого послушника, ехавшего на буйволе, лицом к хвосту, и с улыбкой игравшего на флейте. Когда он переваливал уже через вершину, Хун Синь окликнул его:

– Эй, ты, откуда? Ты знаешь меня?

Но послушник не обращал на него никакого внимания и продолжал играть на флейте. Хун Синю пришлось еще несколько раз к нему обратиться, прежде чем тот ему ответил. Громко рассмеявшись и указывая на Хун Синя флейтой, послушник сказал:

– Не вы ли прибыли сюда повидаться с великим учителем?

– Ведь ты простой пастух, – с удивлением заметил Хун Синь, – откуда же ты знаешь это?

Послушник засмеялся и ответил:

– Утром прислуживал учителю в хижине и слышал, как он сказал: «Сегодня прибудет военачальник Хун Синь, которого Сын неба послал ко мне с указом и курильницей для возжигания благовоний. Он взойдет на гору и попросит, чтобы я отправился в столицу для жертвоприношения и молился всем святым о прекращении эпидемии. Поэтому я сегодня же полечу на моем журавле ко двору императора». Теперь он, верно, уже в пути, – продолжал послушник, – в хижине вы его не найдете. Вам нет надобности ходить туда, потому что на горе много диких зверей и ядовитых змей, и вы можете там погибнуть.

– Смотри не обманывай меня! – пригрозил Хун Синь послушнику.

Но тот только рассмеялся и, снова заиграв на флейте, спустился с горы. «Откуда только этот паренек все знает? – подумал про себя Хун Синь. – Не иначе, как сам небесный наставник послал его. Так оно и есть, наверно, как он рассказывает. Надо бы мне взойти на гору, да только страшно. Как вспомнишь те ужасы, от которых я только что чуть не погиб… Нет, уж лучше мне спуститься вниз».

Хун Синь подобрал курильницу, отыскал тропинку, по которой пришел, и стал быстро спускаться с горы. Монахи проводили Хун Синя в келью игумена, и там настоятель спросил его:

– Виделись ли вы с великим учителем?

– Я – сановник, уважаемый при дворе императора, – отвечал Хун Синь, – как же могли вы послать меня на гору, где мне пришлось перенести всевозможные страдания и я чуть было не лишился жизни? Прежде всего на полпути мне повстречался тигр с белым пятном на лбу и глазами навыкате и до смерти перепугал мен. Когда же я пошел дальше, то из зарослей бамбука выползла громадная пятнистая змея и, свернувшись кольцами, преградила мне дорогу. Если б судьба не благоприятствовала мне, вряд ли довелось бы мне вернуться живым в столицу! И все это учинили вы, чтоб только подшутить надо мной!

– Но могли ли мы, смиренные монахи, проявить такое непочтение к вам, уважаемому сановнику? – возразил настоятель. – Все это были лишь испытания, посланные вам небесным наставником, и, хоть на этой горе и водятся змеи и тигры, они не причиняют людям вреда.

– Я уже выбился из сил, – продолжал Хун Синь, – и все же карабкался на гору, как вдруг увидел послушника, который выехал из леса верхом на буйволе и играл на флейте. Когда он поднялся на вершину, я спросил его, откуда он едет и знает ли мен. Он ответил, что знает все, и сообщил мне, что небесный наставник еще утром сел на журавля и полетел в Восточную столицу. Поэтому-то я и вернулся обратно.

– Очень жаль, господин военачальник, что вы упустили такой случай, – опечалился настоятель. – Ведь пастушок и был сам великий учитель!

– Если это был великий учитель, так почему же он походил на столь простого, заурядного человека? – спросил Хун Синь.

– Наш великий учитель человек необычайный, – отвечал настоятель. – Хоть он еще и моложе годами, но добродетели его не знают себе равных. Он отличается от всех людей и в разных местах меняет свой облик. Проницательность учителя необычайна, и люди зовут его родоначальником всех мудрецов, постигших тайны великого Дао.

Вот уж истинно, хоть и есть глаза, а не смог распознать небесного наставника, – сетовал Хун Синь. – Встретил его и не знал, кто передо мной!

– Успокойтесь, господин военачальник, – продолжал настоятель. – Если небесный наставник говорил о своем путешествии, то к вашему возвращению в столицу моления будут уже совершены.

Только после этих слов сердце Хун Син успокоилось. Тут настоятель приказал устроить пир в честь военачальника, а указ велел положить в ларец для императорских писем и поставить его в храме, в главном приделе которого зажгли благовонные свечи из кладовых императора.

Пир состоялся в тот же день в келье игумена, куда было подано вино и различные яства, приготовленные из постной пищи. Пир закончился только поздно вечером, и Хун Синь снова ночевал в монастыре.