Речитатив - [2]

Тем летом она отдыхала с матерью в Симеизе, и квартирная хозяйка стала называть ее Виолой. «Потому что Виолетта – очень легкомысленное имя для девочки», – объяснила она. К тому времени привычное и одомашненное «Вика» стало восприниматься вроде надоевшей детской игрушки. Зато «Виола» звучало свежо и без слащаво-опереточной нотки, которая ей всегда слышалась в Виолетте. Мальчики из старших классов, знакомясь с ней, стали произносить ее новое имя нараспев, округляя губы и растягивая «о», при этом они очень походили на рыбу вытащенную из воды, что Виолу чрезвычайно смешило. Слегка подретушированное имя определило ее статус, как оказалось, надолго.

Фантомы

Каменистые холмы неожиданно кончились, и впереди открылась пологая равнина с фиолетовыми вкраплениями вереска на серых подушках дюн.

– Мы сейчас испаримся вместе с одеждой, и от нас не останется даже мокрого места, – сказал Юлиан. При этом он бросил тоскливый взгляд на заднее сиденье, где рядом с небольшой пестрой сумкой и потрепанным баулом валялось несколько пустых пластиковых бутылок. Вступать в спор с Виолой он, однако, не решился. Идея проехаться по незнакомым местам целиком принадлежала ему.

На эту практически заброшенную дорогу они попали случайно. Отъехав от заправки, он по ошибке свернул на объездную, и какое-то время они ехали параллельно основной трассе, но через пять-шесть миль объездная стала резко уходить вправо. Юлиан остановился, раскрыл карту, долго водил по ней пальцем, потом тихо ругнулся и сказал:

– Всё, к следующей вылазке покупаю «Навигатор».

Было ясно, что им надо либо возвращаться, либо проехать миль семьдесят по этой узкой и местами полуразрушенной дороге, прежде чем она сольется с основной трассой. Запастись питьевой водой в магазинчике на заправке они не догадались, но приключенческий зуд уже завел Юлиана. В его чуть воспаленных от сухого воздуха и долгой езды глазах появился угрюмый блеск кладоискателя. Втайне он надеялся обнаружить какой-нибудь не отмеченный на карте поселок рударей и, сбив ржавый замок с двери ветхого амбара, войти в загадочный полумрак, где на стенах висит полуистлевшая сбруя, а в углу, высвеченное солнечным лучом, золотится ореховое ложе Винчестера.

Через час пути воображение, одурманенное пейзажами пустыни, начало рисовать и вовсе фантастические картинки, наплывающие одна на другую под звуки тектонической музыки «Звездных войн»; и тогда перед его взором появлялся то полузасыпанный вход в пещеры с золотом Монтесумы, то обгоревшее шасси летающей тарелки с голосующим на обочине космическим пришельцем. Постепенно тяжесть этих фантомов осела в затылке тупой пульсирующей болью, очень хотелось пить, и он уже пожалел о своем упрямстве…

Однако неожиданная выходка Виолы внесла поправку в ход событий. Буквально через несколько минут после ее эпатажного жеста справа от дороги появился покосившийся дорожный знак, сообщавший, что через три мили произойдет слияние с 95-м хайвеем.

– Жизнь скоро станет лучше и, возможно, веселее, – сказал Юлиан. Он улыбнулся и, слегка скосив глаза в сторону женщины, добавил: – Твои пальчики похожи на игральные карты. Покерный набор. Особенно сейчас, когда ты ими шевелишь. Прямо червовый флэш-роял.

– Ты мне когда-то, кажется, говорил, что мои ноги сыграли немаловажную роль в твоем выборе, – взглянув на него мельком, произнесла Виола.

– Солнце мое, ты еще не успела открыть рот на той незабываемой парти «а-ля русские барды в изгнании», как я подумал: «Эту длинноногую нельзя упустить…», после чего с большим напряжением ждал, когда ты скажешь первую фразу. А ты все молчала и молчала. Потом наконец сказала…

– Что же я сказала?

– Ты выступила в защиту летучих мышей…

– А-а, это по поводу той картины с летучей мышью… Я только помню, что она была без рамы и хозяйка все время говорила: «Осторожно, свежее масло… свежее масло…»

– Да, там была изображена маленькая девочка с кукольным личиком и роскошной копной золотых волос, а над ней летучая мышь с короной на голове… У художника явно проглядывали садистские наклонности, но все вокруг ахали и причитали: «Какая кисть! какая кисть!»

– Между прочим, Жюль, изображение летучих мышей, как уверяют китайцы, приносит удачу. А вообще, это удивительно изящные существа, если отбросить в сторону их свирепые мордочки. Они сплетаются в невообразимые гирлянды, их перепончатые крылья многие кутюрье повторяли в своих моделях одежды.

– Ты мне примерно этими же словами объясняла тогда свою странную любовь к перепончатым. А я тебя спросил, не знаешь ли ты романс Вертинского «Я черная моль, я летучая мышь».

– Не думаю, что это Вертинский…

– И вот тут-то, солнце мое, ты сказала такое…

– Что же я сказала?

– Ты сказала «знаю», и я понял, что рыбка клюнула, но как опытный рыбак не торопился подсекать, а попросил тебя спеть, на что ты неосторожно ответила: «Как-нибудь в другой раз…» А это уже был тот неуловимый момент истины, когда женщина чуть ли не подсознательно намекает на то, что продолжение следует…

– И что же последовало?

– Ты задаешь вопросы, как та настырная старушка из романов Агаты Кристи… Можно подумать, что я разговаривал тогда не с тобой…