Речи бунтовщика - [54]

Эти законы, собранные и классифицированные законовѣдами, и легли въ основу нашихъ современныхъ кодексовъ. И намъ еще предлагаютъ уважать эти кодексы — это наслѣдіе священника и барона?

Первой революціи, революціи Коммунъ, удалось уничтожить лишь нѣкоторую часть этихъ законовъ. Хартіи освобожденныхъ коммунъ были по большей части компромиссомъ между сеньоральнымъ или епископскимъ законодательствомъ и новыми взаимоотношеніями, зарожденными въ нѣдрахъ самой Коммуны. Но какая разница между тѣми законами и нашими современными законами! Коммуна не позволяла себѣ заключать въ тюрьмы и посылать на гильотину своихъ гражданъ ради государства; она ограничивалась тѣмъ, что изгоняла всѣхъ вступившихъ въ заговоръ съ врагами Коммуны. Большею частью, такъ называемые „преступленія и проступки” она облагала штрафами; въ Коммунахъ ХII вѣка признавался тотъ вполнѣ естественный и забытый теперь принципъ, что вся Коммуна отвѣчаетъ за проступки каждаго своего члена. Общество того времени смотрѣло на преступленіе, какъ на случайность или несчастіе — таковъ и до сихъ поръ взглядъ русскаго крестьянина, — не признавало личной мести, проповѣдуемой библіей, и понимало, что вина за каждый проступокъ падаетъ цѣликомъ на все общество. Потребовалось все могучее вліяніе византійской церкви, перенесшей на Западъ утонченную жестокость восточныхъ деспотовъ, чтобы ввести въ обычаи галловъ и германцевъ смертную казнь и пытки; потребовалось все вліяніе римскаго гражданскаго кодекса, этого продукта разложенія императорскаго Рима, чтобъ ввести начала неограниченной земельной собственности и уничтожить коммунистическіе обычаи первобытныхъ народовъ.

Мы знаемъ, что свободныя Коммуны должны были погибнуть: онѣ сдѣлались добычей королевской власти. По мѣрѣ усиленія королевской власти право законодательства сосредоточивалось въ рукахъ горсти царедворцевъ. Обращались къ народу только для санкціонированія налоговъ, назначенныхъ королемъ. Парламенты, сзываемые на разстояніи двухъ вѣковъ по капризу двора, „экстренныхъ совѣтовъ”, „засѣданій нотаблей”, гдѣ министры едва выслушивали „жалобы” королевскихъ подданныхъ, — вотъ ихъ законодательные органы. Позже, когда вся власть сосредоточилась въ рукахъ одного лица, провозглашавшаго „Государство — это я”, — „въ тайникахъ королевскаго совѣта”, въ зависимости отъ минутной фантазіи министра или короля-самодура фабриковались различные указы, которымъ подъ страхомъ смерти должны были покоряться всѣ подданные. Судебныя гарантіи были уничтожены, народъ сталъ рабомъ королевской власти и горсти царедворцевъ; примѣнялись самыя ужасныя наказанія: колесованіе, сжиганіе на кострахъ, четвертованіе и всевозможныя пытки, — продуктъ больной фантазіи монаховъ и буйно-помѣшанныхъ, находящихъ наслажденіе въ мученіяхъ своихъ жертвъ, — вотъ что появилось на сцену въ ту эпоху.

Великая революція положила начало уничтоженію законовъ, завѣщанныхъ намъ феодализмомъ и королевской властью. Разрушивъ нѣкоторыя части стараго зданія, революція передала законодательное право въ руки буржуазіи, которая въ свою очередь начала воздвигать новое сооруженіе законовъ, предназначенныхъ стать основой и поддержкой ея господства надъ массами. Въ своихъ парламентахъ буржуазія издаетъ безчисленное множество законовъ, и груды бумагъ накопляются съ неимовѣрной быстротой. Но что, въ сущности говоря, представляютъ изъ себя эти законы?

Большая часть изъ нихъ имѣетъ цѣлью покровительствовать частной собственности, т. е накопленію богатствъ путемъ эксплоатаціи человѣка человѣкомъ; они стремятся открыть капиталу новое поле для эксплоатаціи, санкціонировать новыя формы, которыя принимаетъ эксплоатація по мѣрѣ того, какъ Капиталъ захватываетъ все новыя и новыя отрасли человѣческой жизни: желѣзныя дороги, телеграфъ, электрическое освѣщеніе, заводскую промышленность, литературу, науку и т. д. Остальные законы преслѣдуютъ ту же цѣль; они поддерживаютъ правительственную машину, которая гарантируетъ Капиталу эксплоатацію и захватъ всѣхъ богатствъ. Судебная власть, полиція, армія, народное просвѣщеніе, финансы — все служитъ одному и тому же богу: Капиталу, все стремится облегчить эксплоатацію рабочаго капиталистомъ. Проанализируйте законы, изданные за послѣдніе восемьдесятъ лѣтъ, — и вы убѣдитесь въ этомъ. Защитники Закона говорятъ, что его миссіей является огражденіе правъ отдѣльныхъ лицъ, но, въ сущности говоря, въ нашемъ законодательствѣ это огражденіе занимаетъ послѣднее мѣсто; въ современномъ обществѣ нападенія на отдѣльныхъ лицъ изъ личной мести или жестокости замѣтно исчезаютъ. Теперь убиваютъ большей частью ради грабежа, а не изъ личной мести и, если число подобнаго рода преступленій уменьшается съ каждымъ днемъ, то мы этому обязаны, конечно, не законодательству, а гуманитарному развитію нашего общества и его соціальнымъ привычкамъ. Пусть завтра уничтожать всѣ законы, ограждающіе права отдѣльныхъ лицъ, пусть перестанутъ преслѣдовать за подобныя преступленія, и число покушеній, внушенныхъ личной местью или жестокостью, нисколько не увеличится.

Намъ возразятъ, можетъ быть, что за послѣдніе пятьдесятъ лѣтъ было издано достаточное количество либеральныхъ законовъ. Но стоитъ только вникнуть въ сущность этихъ законовъ, и мы поймемъ, что они только отмѣняютъ законы, завѣщанные намъ варварствомъ предыдущихъ вѣковъ. Всѣ либеральные законы, всѣ радикальныя программы могутъ быть выражены словами: уничтоженіе законовъ, ставшихъ помѣхой даже для самой буржуазіи, и возвратъ къ свободѣ коммунъ XII вѣка, распространенной на всѣхъ гражданъ. Уничтоженіе смертной казни, судъ присяжныхъ для всѣхъ „преступленій” (судъ присяжныхъ, болѣе либеральный чѣмъ современный, существовалъ въ XII вѣкѣ), выборная магистратура, право преданія суду чиновниковъ, упраздненіе постояннаго войска, свобода собраній, свободное обученіе, словомъ, все, что приписываютъ современному либерализму, является возвратомъ къ свободѣ, существовавшей до тѣхъ поръ, пока церковь и король не наложили своихъ цѣпей на человѣчество.