Рецепты идеального брака - [9]

Хэмптонс? Конечно. Бруклин? Да. Бронкс? Может быть. Но Йонкерс?

У Дэна там дом, который он перестраивал много раз за последние пять лет. Я никогда там не была, потому что, насколько я знала, это было просто вложение денег. Было приятно знать, что я выхожу за парня, у которого есть своя собственность, но я никогда не думала, что он захочет, чтобы мы там жили. На выходные Дэн уезжал заниматься строительным проектом, а я тем временем совершала деловые поездки. Я и Дэн действительно много занимались каждый своим делом. Я не вводила его в курс своих проблем и успешно избегала общения с его ирландско-американскими приятелями по выпивке. А вот если бы я с ними пообщалась, я бы быстро поняла, что у нас нет вообще ничего общего.

Дэн начал этот неуклюжий разговор с того, что город становится «реально суматошным», и «тут реально толпы людей», и «реально опасно». Он хотел примирить меня с его тупой идеей переехать за город. Я не знаю, что хуже: его желание, чтобы мы потеряли две престижные квартиры в верхней части Вест Сайд, или тот факт, что он думал, будто я действительно стану рассматривать возможность переехать в Йонкерс.

Но это лишь «одна из вещей, которые я ненавижу в Дэне».

Список рос в моей голове настолько быстро, что я обнаружила, что, если записывать его, он меньше на меня давит.

Он хочет переехать в Йонкерс.

Его ногти на пальцах ног слишком длинные, и они царапают меня в постели.

Он носит рубашки в клетку.

Он держит в ванной каталоги по рыбалке.

Он большой и шумный, он громыхает на всю квартиру так, что ты всегда знаешь, что он дома.

Он путает слова и использует просторечья вроде «реально», когда нервничает.

Растворимый кофе. Он предпочитает растворимый кофе? Объясните мне!

Он встает по утрам раньше меня и будит меня, принося чай в постель. Это заставляет меня чувствовать себя виноватой.

Он забывает класть сахар мне в чай.

Он поджимает губы перед тем, как сказать что-то, по его мнению, умное.

Он считает себя умным. Прошлой ночью он заявил, что не думает, будто потерял что-то в жизни, потому что не посещал колледж.

На самом деле вся эта болтовня о том, что, когда пишешь этот список, он теряет свою силу, просто чушь собачья. Вся сила, что у меня есть, заключена в этом списке, который спрятан под матрасом с моей стороны кровати. Когда Дэн придвигается ко мне ночью или склоняется ко мне по утрам, я знаю, что он там. Список, который ярче всего свидетельствует о том, какая я подлая, не очень-то помогает мне. Я все в Дэне ненавижу. Единственный момент, когда я могу, глядя на него, не думать: «Я тебя ненавижу», — это тот момент, когда я, глядя на него, спрашиваю себя: «Что я наделала?» Отрава или паника: выбирайте, список альтернатив на этом закончен.

Дэн более или менее часто находился в моей квартире, когда мы встречались, но, после того как мы вернулись из свадебного путешествия, у нас был такой церемониальный вечер, когда он перевозил свои вещи. Я даже не ожидала, что у него такая гора хлама: упаковочные ящики со старыми записями, масса дешевой глиняной посуды, отвратительные синтетические темно-синие наволочки на подушки, журналы, датированные ранними восьмидесятыми, только некоторые из которых вообще стоит называть. Когда я смотрела, как все это громоздится в гостиной моего минималистического дворца, а Дэн радостно тащит очередную коробку с пыльными видеокассетами, я правда думала, что заболею. В конце концов, догадавшись, что я недовольна беспорядком, Дэн перенес большую часть хлама назад вниз, в свою казенную квартиру. Но эти вещи не могут оставаться там вечно, и мы оба это знаем.

Когда мы встречались, мне было приятно, что Дэн находится у меня дома. Но теперь, когда у Дэна появилось право быть здесь, мне это перестало нравиться. Я внезапно почувствовала, что у меня украли личное пространство. Но ведь близость не должна быть навязчивой, верно?

Я нахожусь во власти этой личности, и я могу только делать вид, что не узнаю ее. Разрешите вам представить худшую часть меня — растерянного подростка, стервозную студентку-всезнайку. Она вернулась, она живет в моей голове и не платит за жилье. Она жалуется, и критикует, и сардонически насмехается над Дэном и грустной отчаявшейся женщиной тридцати с чем-то лет, что вышла за него. Она отвратительна, и я ее ненавижу. Но на сегодняшний день она — мой единственный собеседник. Я никому не могу сказать, что происходит в моей семейной жизни. Все мои неженатые друзья только скажут: «Что?! Ты его не любишь! Вы должны немедленно расстаться!» А мои женатые друзья скажут: «Любовь? Будь реалисткой, девочка, это — брак».

Это не то, чего я хотела, когда выходила за Дэна. Это не то, чем я хотела стать.

Все, что я говорю вслух в настоящее время, — это жалкие жалобы, замаскированные под вопросы: «Посудомоечная машина все еще полная?», «Ты забыл купить зубную пасту?», «Тебе не кажется, что эту рубашку стоит сжечь?»

Иногда все, на что я способна, это утверждения.

«Эго неверная программа посудомоечной машины». «Я кладу одну ложку сахара в чай». «Это ненатуральное молоко». А потом Дэн извиняется, а я говорю, что «все в порядке», таким сдавленным голосом, что становится совершенно ясно: все совсем не в порядке. Неосознанно я присоединилась к пассивно-агрессивной школе «не-общения». Я совершенно спокойна и говорю только, что «все отлично, все замечательно», когда любой дурак может понять, что я, как кипящая кастрюля, полная ненависти, которая рано или поздно взорвется фонтаном смертельной желчи.