Рецепты идеального брака - [14]

Дэн всю дорогу треплется о районе и своих друзьях, которые тут живут. Он рисует в самом деле ужасающие меня картины барбекю на крытых патио, с большими упаковками мяса, щедро сдобренного химическими специями. Оно приобретается со скидкой в магазинах, куда часто захаживают люди с именами вроде «Кэнди», у которых растрепанные волосы и которые используют кетчуп как ингредиент при приготовлении пищи.

Все, о чем он думает, он произносит вслух, в том числе и мысли о том, что мы будем «счастливы до конца дней» в пригородном захолустье. Я впадаю в панику. Я знаю, что все, что мне нужно сделать, это посмотреть на дом и сказать: «Мне не нравится, я не хочу жить здесь», — и все останется, как есть. Но это то, чего хочет Дэн. Это то, кем он является — по-своему традиционным, непримечательным человеком с простым вкусом. Я хочу чего-то, кого-то другого, родственную душу, которой Дэн не является. Я могла бы переехать в Йонкерс с подходящим человеком, разделяющим мою иронию и постмодернистские взгляды. Но с Дэном это определенно невозможно.

Вчера исполнился месяц, как мы поженились. Дэн купил мне цветов. Смешанный букет, с доставкой, в целлофановой обертке. Эту мысль стоит принимать в расчет — до сих пор я подмечаю все, что различает нас, все, что еще раз доказывает: мы не подходим друг другу. Мне не нужны дорогие цветы. Я люблю простые, но стильные букеты. Купи мне маргариток у флориста, а не роз с доставкой. Это маленькая деталь, но она важна для меня. Разве родственная душа не поняла бы меня? Конечно, это неважно. Это маленькая деталь. Но, поскольку сейчас я замужем за этим человеком и это на всю жизнь, деталь, почти неразличимая в хмельном тумане начала нашего романа, становится огромной, когда к ней прибавляется вес всей будущей жизни. Я знаю, что трудно приспособиться к жизни с кем-нибудь, но кажется, что это уже чересчур: измятые рубашки, рыболовные каталоги, не те цветы. И есть еще более важные детали, которые раньше я предпочитала не замечать. Кажется, что каждый день я зацикливаюсь на новой детали. Дэн сморкается за столом. С тех пор как я это заметила, я уже ничего больше не вижу: он как будто бы все время сморкается или вытирает нос. Дэн — профессиональный сморкальщик. Вот что он такое. Как же я раньше этого не замечала? Я хочу что-то сказать, но не говорю. Наверное, потому что у меня нет такого права, хотя мы женаты.

Я не люблю Дэна. Чтобы не оскорбить человека грубой бранью за такую мелочь, как манера сморкаться, нужно любить его.

Так я и живу с этим звучащим в голове сумасшедшим монологом, постоянно блею по поводу всех раздражающих привычек Дэна. Он оставляет дверь в ванную открытой и разговаривает со мной, когда писает. Ему нужно подстригать волосы в носу. Он оставляет нож в открытой банке с джемом. Он убирает масло в холодильник, так что оно всегда твердое. Я саму себя утомляю этим бесконечным списком жалких жалоб.

Дэн и я не созданы друг для друга, и я это знаю. Он не представляет, что происходит в моей голове. Если бы он знал, то, несомненно, это положило бы конец нашему браку. Возможно, мне хватит смелости остаться человеком и сделать то, что для нас обоих будет лучше. Может быть, я просто не создана для замужества. Не способна идти на компромисс, или не иду на него. Первое плохо, но разве второе можно назвать достоинством? Это значит, что я зациклилась на чем-то одном и отложила исполнение чего-то по-настоящему важного.

Я хотела выйти замуж. Хотела и хочу детей, или хотя бы одного ребенка. Я редактор раздела по кулинарии и писательница. Я создаю в журналах ощущение семейного очага, что вдохновляет людей. Мне хотелось создать с кем-то что-то особенное. Но для этого нужно большее. Невозможно создать стиль жизни на пустом месте. Иначе это будет просто стиль без жизни. Для того чтобы с убежденностью построить дом, необходима любовь. А у меня этот главный ингредиент отсутствует.

Я вышла замуж, потому что не хотела быть одна. А сейчас, когда я уезжаю из города, оставляя позади свою старую жизнь и имея перспективу новой жизни, я чувствую себя одинокой, как никогда.

Глава восьмая

Джеймсу и мне нравилась одиннадцатичасовая воскресная служба в местной церкви в Килкелли, которая была к нам ближе, чем приходская церковь Охамора. И главное, чтобы дойти до нее, не нужно было пересекать поля. По этой причине церковные собрания становились чем-то вроде парада мод, привлекая тех, кто любит поспать, и публику менее серьезную, чем угрюмый фермерский люд деревенской церкви. Были бедняки, которые приходили в церковь босиком, а обувь надевали прямо перед ступеньками церкви, и были менее бедные, кто приходил или приезжал на велосипеде полностью обутым. По мере того как мы взрослели, казалось, разница между бедными и менее бедными не очень увеличивалась, и, выйдя замуж за Джеймса Нолана, я примкнула к рядам последних. Я уже считала себя стоящей на несколько более высокой ступеньке социальной лестницы благодаря своей связи с тетей Анной и, будучи молодой и глупой, была способна извлекать из этого определенную пользу.

В тот первый год я ненавидела Джеймса Нолана. Из-за того, как он вел себя на людях, как будто он — ровня всем остальным, я считала его надменным. Я чувствовала, что знаю свое место, и я помню, как он представил меня доктору и его жене и как меня вывело из себя то, что он считает меня подходящей компанией для таких важных людей. Леди пригласила меня на чай, и меня еще больше рассердило то, что им обоим, похоже, нравился Джеймс. Я ответила, что у меня нет времени для таких приятностей, потому что мой муж задает мне слишком много работы. Я видела, что она поражена моей дерзостью, но Джеймс засмеялся над моей попыткой смутить его, как будто я была самой умной женщиной из всех, кто находился поблизости.