Рецепты Арабской весны: русская версия - [34]

Арабские революции произошли не потому, что появились информационные технологии. Ими двигали те же силы, которые не раз разжигали революции: ненависть к коррумпированной автократии и тайной полиции, фрустрация поднимающегося среднего класса, безнадежное положение бедных, неспособность «верхов» на реальные реформы. «Лицо» революции, поколение «Фейсбука», молодые образованные демонстранты, которые могут выразить свое мнение через Интернет, – это лишь один срез сложной социальной структуры арабских стран.

Но когда говорят о будущем «расцвете» демократии, не стоит забывать о действительно глубоких религиозных чувствах большинства населения. Опыт Пакистана, Таиланда и Турции показывает, что образованный средний класс в городах и светски настроенные интеллектуалы часто разочарованы результатами демократических выборов, на которых менее образованное население голосует за партии отнюдь не прозападного или либерального характера.

Если североафриканским и другим арабским странам повезет, то их будущая политическая система может оказаться в чем-то похожей на турецкую – демократия с сильной исламистской партией и с развивающейся экономикой и с военными на заднем плане. Но проблема заключается и в том, что любая революция приводит сначала к экономическим потерям, крупным или мелким, к приостановке развития, к падению экономики, к ухудшению положения масс. Если это наложится на массовую бедность несытого населения, может произойти очередной непредсказуемый социальный взрыв.

Если развитие, например, Египта пойдет в «плохом» направлении, то страна больше будет походить на Пакистан: множество бедняков, нефункционирующая демократия, разорванная между исламистами, светскими деятелями и могущественными военными, сохранение всеобщей коррупции. Конечно, в Пакистане надо учитывать еще и серьезнейшие межэтнические противоречия, чего нет в Египте, хотя здесь могут обостриться межконфессиональные отношения. Египет отнюдь не достиг уровня экономического развития Турции, но по ВВП на душу населения он несколько превосходит Пакистан. Будущая структура Египта, если опримитивить анализ до предела, может оказаться между этими двумя вариантами.

В Тунисе больше надежд на функционирующую демократию, с сильной исламистской окраской. Что же до других стран победивших или побеждающих революций, то воздержимся от предсказаний.

Пока слишком много неизвестных, слишком много противоречий, а попытка перенести специфику одного общества на другое может исказить реальность.

Ни одну арабскую страну нельзя представить себе демократической республикой европейского образца.

Как показывает исторический опыт, переход к демократии отнюдь не гарантирован ни при диктатуре армии, ни при диктатуре толпы. Сумеет ли Египет, как, впрочем, и Тунис, пройти по «золотой середине», покажет время.

Уровень экономического развития общества, как и культурно-исторические традиции, имеет большое значение для развития демократии. Было проведено исследование, которое выяснило, что там, где уровень ВВП на душу населения выше шести тысяч долларов в год, легче устанавливать демократические режимы. Там, где он меньше полутора тысяч, демократия, как правило, не выживает. В Египте, по разным подсчетам, в том числе учитывая паритет покупательской способности, уровень ежегодного дохода на душу населения около 6 тысяч долларов, в Тунисе – немного больше. В общем-то, примерно такой же он в Индонезии, самой крупной мусульманской стране, которая сумела поддерживать какие-то институты демократической системы, несмотря ни на коррупцию, ни на религиозный экстремизм.

В Египте и других арабских странах произошел более сильный взрыв народного гнева, эмоциональной революции, чем в Индонезии или Пакистане. Поэтому армия должна вести себя более осторожно.

В целом США и другие государства Запада пытаются использовать кризисные явления на Ближнем и Среднем Востоке и в Северной Африке для сохранения и возможного расширения своего регионального присутствия, в том числе и его военной составляющей. Главной целью их курса является обеспечение гарантированного снабжения своих экономик арабским углеводородным сырьем, воздействие на происходящие в странах региона социально-политические преобразования, нахождение новых надежных партнеров, обеспечение безопасности Израиля.

Россия на данный момент как бы самоустранилась от событий в регионе.

Оценивая происходящее на Ближнем и Среднем Востоке и в Северной Африке, революции и движения протеста, нельзя не упомянуть о позиции растущего восточноазиатского гиганта – Китая.

Китай не является активным участником в событиях в регионе, более того, реальная позиция Китая состоит в самоустранении и поддержании нейтралитета. Китай традиционно стремится играть серьезную роль в мире, но при этом не брать на себя ответственность. Такое состояние продлится, по крайней мере, до смены власти в конце 2012 года. Уже сейчас в Китае идут разработки моделей будущего курса. Известно, что властные структуры Китая опасаются распространения настроений протеста на молодежь. Однако это больше перестраховка, поскольку сейчас очень сильна ориентация молодежи на материальные блага, а информационные технологии в значительной степени под контролем властей.