Рецепт вранья - [20]

Никакой гармонии не существует. Все, чего достигли женщины, — это право на новые проблемы. О да, они действительно боролись и победили. И теперь могут в свое удовольствие работать, платить за электричество и думать, чем набить холодильник. Вот она, справедливость. Роли поменялись. Да уж, предшествующие поколения мужчин заплатили дорогую цену за спокойную жизнь нынешних. За их вечный дембель. То, чего не удалось добиться в одной, отдельно взятой жизни, стало возможным для потомков.

Однако, отрекаясь от своей сущности, мужчины стали копировать все повадки противоположного пола. Они возвели в культ свою восприимчивость к страданиям. Порой они даже по-настоящему страдают. Они изведали несчастную любовь и разучились драться. Кулакам они теперь предпочитают переговоры. Что ж, они ведь живут в эру дипломатии. И женщинам больше не нужно испытывать их силу. Но в один прекрасный день мужчины скажут себе: хватит, надоело. И тогда на смену веку феминизма придет век вирилизма и сами собой зародятся движения за восстановление подлинной гордости мачо. Так и вижу марширующие шеренги мужчин с плакатами в руках: зима, они идут и выкрикивают лозунги, а изо рта у них вырываются облачка пара. Это будет борьба за возвращение к старым порядкам, за никогда не существовавшее равенство, за вечный старт с нуля. Обыкновенный миф.

В ожидании очередного круговращения планет некоторые женщины, озабоченные выживанием вида, да и собственным выживанием, сами превратились в мужчин.

Я сталкивалась с такими. Эти провозвестницы новой эры, вовлеченные в игру в «музыкальные стулья», поменялись местами с мужьями, которые с радостью предоставили им право сдвигать горы, — а то, что природа не снабдила их соответствующей мускулатурой, никого не волнует. Авангардистки поневоле, они оказались между штанами и юбкой — в штанах непривычно, в юбке неудобно, — и перед необходимостью найти наконец подходящий прикид. Подумаешь, делов-то, твердят им вокруг, садитесь за швейную машинку — если, конечно, сумеете ее откопать где-нибудь на чердаке, — и соорудите себе наряд по мерке. Этим женщинам пришлось плюнуть на свою привычную недоверчивость и учиться солидарности. Они быстро освоили науку драки и взаимной поддержки. Самоутверждаться они теперь предпочитают в борьбе друг с другом, а не со своими половинками. Настоящие схватки разворачиваются между обладательницами длинных волос и наманикюренных ногтей. А что на поверхности? Да все то же. Мужчины все так же смотрят футбол. Революция свершилась тихой сапой, без лишнего шума. Коварные восьмидесятые прикончили мужчину как класс. Для меня было совершенно очевидно, что Лола принадлежала к числу таких вот женщин с двойным дном, озабоченных не тем, как соблазнить мужика, а тем, как произвести впечатление на себе подобных.

10

Незаметно подступил сентябрь, а с ним — неотвратимое возобновление занятий в университете. Надо же, я и оглянуться не успела, а это странное лето уже пролетело. Заранее тоскуя, я стала с куда большей симпатией приглядываться к разным типам людей, день напролет мелькавшим передо мной в бутике. Помню, например, толстую чернокожую мамашу, чуть не волоком втащившую внутрь взрослую дочь. «Давай, давай, шевелись!» Вид у бедняжки был такой же радостный, как у приговоренного к казни, когда ему предлагают исполнить последнее желание.

— Да двигайся ты, кому говорю!

Все взгляды немедленно обратились к парочке. Торговый зал нередко превращался у нас в подобие сценической площадки. Открывается дверь — это взвивается занавес, и ты никогда не знаешь, что за спектакль сегодня в репертуаре.

— Биби, ты идешь или нет? Ну, ты у меня дождешься! Что ты меня перед людями позоришь?

Мать тянула дочку за собой, но Биби замерла на пороге, намертво приклеившись к коврику перед дверью, и стояла, сложив на груди мощные руки, в позе ресторанного вышибалы, изящная, как регбист-полузащитник, и не желала сдвигаться ни на сантиметр.

— Пожалуйста, можешь выкобениваться сколько душе угодно, дело твое! Но я все равно скуплю тут все кружева и наряжу тебя как принцессу! А в субботу ты пойдешь с Жан-Шарлем в церковь, и никого не интересует, хочешь ты этого или нет!

Она вцепилась в дочкину майку, на которой сияла выведенная красными буквами надпись «I love Satan»[5], и на миг мне показалось, что ткань сейчас лопнет и наружу потоком хлынет недовольство упрямой Биби. Наконец матери удалось тычками дотащить дочь до стойки с подвенечными платьями, и она махнула мне рукой, призывая на помощь:

— Вы здесь для чего поставлены, чтобы ушами хлопать или чтобы покупателей обслуживать?

Я покосилась на Лолу — прикрывшись парой вроде бы случайно выбившихся из прически локонов, она с трудом сдерживала смех.

— Вот что мне надо, — продолжала мамаша. — Такое платье, чтобы самое-самое, как в кино! Со всякими штучками-дрючками. Цена нас не волнует. Плачу не я, а мать жениха, она у нас богатая. Так что мы договорились. Но я хочу, чтобы моя дочь хоть раз в жизни была похожа на девушку!

Я посмотрела на Биби. Ботинки военного образца, мешковатая майка. Короткая стрижка. Злобный взгляд. Встреть я такую темной ночью на плохо освещенной улице, на всякий случай быстренько перейду на другую сторону, а сумку покрепче зажму под мышкой.