Рецепт на тот свет - [9]

Маликульмульк насилу пробрался через разрытый снег к воротам и оказался во дворе. Там сказали, что Лелюхин только что был и доподлинно ругался самым страшным образом, но пошел огородами к другому постоялому двору вместе со своим приказчиком Савелием. «Огородами» — это было чересчур громко сказано, овощей на острове не выращивали, скорее уж купец побежал задворками. Маликульмульку указали направление, и он отправился следом.

Другой постоялый двор принадлежал то ли немцу, то ли латышу, Маликульмульков вопрос плохо поняли, и он вошел в само помещение — обычное большое помещение придорожной корчмы. Оно также было на сваях, верхний этаж — склад, нижний — для посетителей, что вполне разумно — кто ж поедет на Клюверсхольм обедать в наводнение? Если его и зальет — никто и ничто не пострадает.

Маликульмульк, войдя, оглядел оба длинных стола — нет, никого бритого не было. А вот у печи сидел человек, кутаясь в армяк, — никак, видно, не мог отогреться с дороги. И человек этот, глянув исподлобья на Маликульмулька, встал и чуть ли не бегом кинулся прочь, на задний двор.

Его лицо было знакомым… бритое лицо, кстати… женщина?..

Не веря глазам своим, Маликульмульк кинулся в погоню. Он выскочил на задний двор, чуть не шлепнулся в грязный снег, пробежал мимо хлева, увидел открытую калитку…

Она исчезла. Она узнала его и не пожелала даже словом перемолвиться, проклятая гордячка!

Но она вернулась!

Совсем запутавшись среди заборов и плетней, Маликульмульк насилу выбрался к большому лелюхинскому дому и в первой же лавке спросил сидельца, куда пошла княгиня Голицына. Сиделец сказал искать наверху.

— Ты что, Иван Андреич? — спросила княгиня. — Торопить меня вздумал?

— Ваше сиятельство, я только что видел Анну Дивову!

Глава вторая Еще один секрет рижского бальзама

С Егорием Лелюхиным Маликульмульк встретился уже вечером. После суматошного дня вести разговор о важном деле было трудновато.

Характер Варвары Васильевны был ему давно известен. Следовало бы промолчать, а потом, уже в замке, осторожненько сказать:

— Вместе с обозом пришла женщина, с лица — Анна Дивова, да и только. Бывает же такое удивительное сходство…

Княгиня велела бы наутро узнать про женщину, тем бы и кончилось. Каким дураком надо быть, чтобы врываться в лавку с воплями? И волнение-то было самое дурацкое. Ну, пропала Анна Дивова, ну, нашлась Анна Дивова, какое до нее дело философу и канцелярскому начальнику?

К тому же философ уже довольно изучил характер Варвары Васильевны. Если этой даме что втемяшилось в рыжую голову — возражений она не терпит. Есть и другая особенность — о тех, кого княгиня считает своей собственностью, она заботится: то изругает в пух и прах, то горой за них стоит. Увидев, что непременная принадлежность ее гостиной, Косолапый Жанно, в волнении и расстройстве чувств, она по-женски поняла все так: нужно привести к нему ту Анну Дивову, да поскорее, не то совсем спятит. Заодно и строго допросить беглянку о ее странствиях в обществе мошенницы и отравительницы графини де Гаше. Но это — уж потом, сперва утихомирить Косолапого Жанно.

Вряд ли нашелся бы на Клюверсхольме человек, способный перечить ее сиятельству. Княгиня тут же велела ошарашенному лавочнику, с которым за минуту до того беседовала о холстах, снарядить экспедицию из молодцов и приказчиков, служивших в лавках лелюхинского дома: они знают все окрестности, пусть расспросят обозных мужиков и кучеров, пусть изловят беглянку! Потребовала она также доставить к себе тех, кто может рассказать об Анне Дивовой.

Оказалось — обоз, шедший с севера, из Пскова, подобрал женщину уже в Лифляндии, недалеко от Вендена, и подобрал в последнюю минуту — она шла к Риге пешком и чуть ли не свалилась под копыта. Сперва дуру, не желающую вставать, матерно обругали, потом поняли, что дело неладно, подняли, забросили на сани. В корчме, где остановились на ночлег, отпоили ее горячим, хозяйка оказалась травознайкой, и женщине полегчало. Хотели было оставить ее там, но она пожелала ехать в Ригу с обозом — другая такая возможность ей бы не сразу представилась. Денег у нее не было, но она обещала расплатиться уже в Риге. Упрямство женщины настолько поразило мужиков, что они согласились. И вот, доехав, эта полымянка сбежала…

— Прасковья Петровна, заплати им, сколько причитается, — велела княгиня. — Вот, Иван Андреич, больше тут сейчас ничего сделать нельзя. Едем обедать! Нас в замке, поди, обыскались. Потом сходишь в часть, оставишь явочную, и пусть ее полиция ищет.

Маликульмульк вспомнил о поручении князя уже на правом берегу Двины. Пообедав, он зашел в канцелярию, а потом опять поехал на Клюверсхольм. Тут-то он и познакомился с Егорием Семеновичем — тот с виду больше смахивал на военного человека, чем на русского купца, был худощав, подтянут, носил немецкое платье и получил неплохое для рижского жителя образование. Как оказалось, отец отдал его в немецкую школу, как делали многие жители Московского форштадта. Лет купцу было, по мнению Маликульмулька, около сорока пяти.

Лелюхину сперва было не до разговоров, пришлось ждать, но в конце концов он привел канцелярского начальника в свой дом и усадил в столовой — гостиной и кабинета он еще не завел, бумаги свои держал в спальне, а там постороннему делать нечего.