Ребус. Расшифровка - [153]
– Нет, – ответила Полина, немного злясь. В данный момент ей показалось несправедливым, что со стороны все это кажется так примитивно. – Игорь, прошу тебя, не надо из беды делать фарс.
– Что?… Что?! Да у тебя бед, даже маленьких, в жизни никогда и не было, раз ты так говоришь, – взорвался Ладонин. – Ты еще «горе» скажи! Цыц!
– Ты…
– Я сказал – цыц! А то сейчас к носу лед прикладывать будешь! Еще раз! Поняла?
– Поняла, – неожиданно для себя ответила Полина.
– Два «Егермайстера»![35] – кликнул официантку Ладонин. – Пойми ты! Не в осколках империи беда. Вот их как раз можно понять и уважить. Даже и несправедливость снести, если надо. При вашем разговоре другие присутствовали? Были?
– Шлемин, начальник отдела кадров заскакивал. Якобы по делу. Но он ничего не говорил. Просто постоял в дверях, послушал немного, а потом выскочил. Сказал, попозже заглянет.
– Шлемин, говоришь? Замечательно.
– А ты что, его знаешь?
– Помнишь, после твоего похищения мы с Нестеровым еще гадали, как это они смогли ваши установочные данные и адреса вычислить? Мол, вы люди секретные, в ЦАБе данных на вас вроде как нет?
– Помню, и что?
– Саныч эту версию прокинул. Короче, вас этот самый кадровик тогда и сдал со всеми потрохами.
– Что ты такое говоришь? – вскинулась Полина.
– Что знаю, то и говорю. Этот ваш Шлемин уже давно и конкретно стучит одному эфэсбэшнику, а тот, в свою очередь, регулярно получает жалованье от Ребуса. Самое смешное, что стучит ваш дятел исключительно «по зову сердца»… Но это так, к слову. Как говорится, дураков не считаем: на то он и дурак – любую сторону занять может. А вот с полудурками оно погадостнее будет. Эти – неопределенного возраста и неприятные во всех отношениях, гадко тебе подмигивали вовсе не из-за убеждений, какими бы они ни были. ЭТИ действуют исключительно из зависти.
– И чему же здесь можно завидовать?
– А завидуют они тому, что с некоторых пор у тебя появилась хорошая косметика, тому, что сейчас нам сюда принесут не теплое «Клинское», а «Егермайстер». И уж совсем бессонница у них начнется, когда они поймут, что скоро ты будешь носить приличное нижнее белье. И вовсе не благодаря твоим эротическим мечтаниям – вот что их удручает!
– Почему ты считаешь, что можешь вот так вот, столь уверенно и столь безапелляционно, обвинять людей, которых ты совсем не знаешь? – взорвалась Полина.
На самом деле она понимала, что Ладонин сейчас бьет в самую десятку и говорит ей, пусть очень страшную, правду. Вот только правда эта была настолько обидной и горькой, что ей невольно хотелось защищаться, пытаясь отстоять своих, причем даже тех, которые никогда не были и не будут ей «своими».
– Думаешь, легко в наше время мужикам оставаться на этой проклятой работе и продолжать служить? У всех ведь семьи, дети…
– Если ты отбросишь эмоции и повспоминаешь, то легко припомнишь, что люди, о которых я веду речь, они еще и работники посредственные. Посредственные, а самое главное – ненадежные. А вот зато на дутых судах офицерской чести – тогда да! Зыркают первые! Запомни, Полинушка: именно такие при старой власти с упоением отрекались от друзей и детей. А почему? Да потому что трусы. Самое ужасное, что порой кажется, что имя им – легион. Но это не так. Имя им – полушка. Большинство же – нормальных, в унижающей бедности своей заблуждающихся… Но! Кто мешает?!
– Мешает что? – Полина сдалась и сейчас смотрела на Ладонина тихо, как на проповедника.
– Мешает изменить жизнь. Мир-то ведь не изменишь, верно? А Родине ты ничего не должна. Все отдала – могу доказать. Но в другой раз.
– Почему в другой?
– А у нас с тобой времени еще много будет. Да и «Егермайстер» следует пить холодным.
Они чокнулись. Выпили. Ликер Ольховской очень даже понравился.
– Ой, совсем забыл, – посерьезнел Ладонин.
– Что? – испуганно спросила Полина.
– Похоже, взять тебя на работу я не смогу.
– Почему? – Полине вновь захотелось плакать.
– Да ведь двери у меня моднючие – стеклянные. Переколотишь! А у вас, у «грузчиков», похоже, это в крови. В свое время Козырев мне тоже едва дверь не расколотил. А когда не вышло – на пепельнице отыгрался.
Полина счастливо прыснула. И слезы наконец полились. Но то были уже иные слезы. Счастливые.
Эмоциональный разговор Полины с Мышлаевским состоялся в среду, и так получилось, что в четверг утром Лямина и Козырева тоже вызвали на ковер. Правда, совсем в другой кабинет – к начальнику отдела Василию Петровичу Нечаеву. Само по себе это тоже, конечно, не сахар, но все ж таки и не уксус, как в случае с «особистами».
Судя по тому, что прямо с порога начальник предложил молодежи чай, а получив утвердительный ответ, начал с себя, а затем самолично налил «грузчикам», беседа обещала быть непростой. А уж после того, как Нечаев с грустной усмешкой посетовал, что на самом деле неплохо бы выпить чего-нибудь покрепче, да с утра по уставу не положено, Паша и Иван не на шутку переполошились. Потому как «не за каждого мальчика велосипеды дают».
– Значит, так, братцы мои, – вздохнув, начал Василий Петрович. – Официально объявляю вам о том, что с сегодняшнего дня оперативный экипаж с позывными «семь-три-пять» прекратил свое существование.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист» повествует о судьбе Андрея Обнорского, переводчика, прослужившего с перерывами в Южном Йемене и Ливии с 1985 по 1991 годы. Возвратясь на Родину, Обнорский стал работать в молодежной газете Санкт-Петербурга, вести криминальную хронику. Именно ему передал досье на Антибиотика погибший Сергей Челищев. Образ Обнорского — автобиографичен.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат» — первая книга этого цикла. Все персонажи — вымышлены, но атмосфера и настроение тех лет переданы достаточно точно. Описаны реальные комбинации и способы «делания» денег в тот период.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат-2» продолжает рассказ о судьбах Сергея Челищева и Олега Званцева с того самого момента, на котором закончился роман «Адвокат».
«Бандитский Петербург-98» – это цикл очерков, посвященных природе российского бандитизма в его становлении и развитии, написанных живо и увлекательно, включающих как экскурсы в историю, так и интервью с современными «криминальными персонажами». А. Константинов демонстрирует глубокое знание материала, но движет им не просто холодный интерес исследователя. Автор озабочен создавшейся в нашем обществе ненормальной ситуацией и пытается вместе с читателем найти способы выхода из нее.В отличие от обычной преступности, противодействующей государственным институтам общества, организованная преступность, наступая на общество, использует эти институты в своих целях.Аулов Н.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист-2» продолжает рассказ о судьбе Андрея Обнорского. Обнорский, журналист криминального отдела Санкт-Петербургской молодежной газеты, впутывается в историю с кражей картины «Эгина» из одной частной коллекции. Исследуя обстоятельства дела, Обнорский сталкивается с вором в законе Антибиотиком, о котором до сих пор был только наслышан.
Мог ли в самом страшном сне представить себе журналист Андрей Обнорский-Серегин, что на пути всемогущего криминального авторитета, Антибиотика, встанет загадочная и очаровательная израильтянка Рахиль Даллет, обладательница странного медальона, с каждой изполовинок которой на него будут глядеть из прошлого знакомые лица. Что для него самого женщина эта станет больше, чем жизнь, а ее прошлая страшная жизнь войдет в его мозг как нож, и, как призыв к… войне.
«Париж, набережная Орфевр, 36» — адрес парижской криминальной полиции благодаря романам Жоржа Сименона знаком русскому читателю ничуть не хуже, чем «Петровка, 38».В захватывающем детективе Ф. Молэ «Седьмая жертва» набережная Орфевр вновь на повестке дня. Во-первых, роман получил престижную премию Quai des Оrfèvres, которую присуждает жюри, составленное из экспертов по уголовным делам, а вручает лично префект Парижской полиции, а во-вторых, деятельность подразделений этой самой полиции описана в романе на редкость компетентно.38-летнему комиссару полиции Нико Сирски брошен вызов.
Действительно ли неподвластны мы диктату времени настолько, насколько уверены в этом? Ни в роли участника событий, ни потом, когда делал книгу, не задумывался об этом. Вопрос возник позже – из отдаления, когда сам пересматривал книгу в роли читателя, а не автора. Мотивы – родители поступков, генераторы событий, рождаются в душе отдельной, в душе каждого из нас. Рождаются за тем, чтобы пресечься в жизни, объединяя, или разделяя, даже уничтожая втянутых в события людей.И время здесь играет роль. Время – уравнитель и катализатор, способный выжимать из человека все достоинства и все его пороки, дремавшие в иных условиях внутри, и никогда бы не увидевшие мир.Поэтому безвременье пугает нас…В этом выпуске две вещи из книги «Что такое ППС?»: повесть и небольшой, сопутствующий рассказ приключенческого жанра.ББК 84.4 УКР-РОСASBN 978-966-96890-2-3 © Добрынин В.
На севере Италии, в заросшем сорняками поле, находят изуродованный труп. Расследование, как водится, поручают комиссару венецианской полиции Гвидо Брунетти. Обнаруженное рядом с трупом кольцо позволяет опознать убитого — это недавно похищенный отпрыск древнего аристократического рода. Чтобы разобраться в том, что послужило причиной смерти молодого наследника огромного состояния, Брунетти должен разузнать все о его семье и занятиях. Открывающаяся картина повергает бывалого комиссара в шок.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В маленьком канадском городке Алгонкин-Бей — воплощении провинциальной тишины и спокойствия — учащаются самоубийства. Несчастье не обходит стороной и семью детектива Джона Кардинала: его обожаемая супруга Кэтрин бросается вниз с крыши высотного дома, оставив мужу прощальную записку. Казалось бы, давнее психическое заболевание жены должно было бы подготовить Кардинала к подобному исходу. Но Кардинал не верит, что его нежная и любящая Кэтрин, столько лет мужественно сражавшаяся с болезнью, способна была причинить ему и их дочери Келли такую нестерпимую боль…Перевод с английского Алексея Капанадзе.
Майор Пол Шерман – герой романа, являясь служащим Интерпола, отправляется в погоню за особо опасным преступником.
…В результате хитроумной многоходовой комбинации вора в законе Ребуса петербургский бизнесмен Игорь Ладонин оказывается в следственном изоляторе. Чтобы спасти своего товарища, бывшие участники экипажа наружного наблюдения снова собираются вместе. Очень скоро выясняется, что, помимо заклятого врага, им противостоят еще и продажный опер из ГУВД, загадочный Специалист и двое дерзких преступников, похитивших уникальный артефакт из главного музея страны.Читайте долгожданную заключительную часть трилогии «Наружное наблюдение»!
При упоминании слова «филер» в памяти всплывает образ человека в котелке, с тростью, осторожно выглядывающего из-за афишной тумбы. Отношение к филерам всегда было недоверчиво-брезгливым – как к людям, которые по роду своей деятельности занимаются чем-то неприличным. Человек по природе своей любопытен, а потому частенько подслушивает и подсматривает за другими, но терпеть не может, когда подглядывать начинают за ним. Особенно в случае, если за человеком водятся грешки, а наблюдение ведут филеры-профессионалы.