Ребенок открывает мир - [22]

Но тут кое-что происходит: у детей возникает новая форма деятельности — коллективная. Ролевая игра, труд, конструирование — вот где ребенок должен не только подчиняться, но и активно отстаивать нормы поведения. В игре ведь каждый участник и актер, и режиссер, и контролер. А главное, тут надо соблюдать не только правила игры, но и моральные правила: не драться, не обманывать, держать свое слово и др.

«Вот теперь ясно,— скажет читатель.— Где совместная детская деятельность, там и роль воспитателя, а где роль воспитателя, там появляется моральная потребность».

Верно, и все же не совсем. Ведь мы знаем: важна не сама по себе роль, а что побуждает к ней ребенка. В коллективной деятельности для малыша роль воспитателя не главное. Главной она становится тогда, когда мы, взрослые, начинаем считать ребенка ответственным за поведение других детей.

Представьте, что у вас двое детей: старший и младший. Из соседней комнаты вы заметили, что младший на глазах у старшего опрокинул и разбил вазу. Когда вы вошли, малыш сказал, что вазу разбил соседский мальчик, приходивший в гости. Старший слышал это, но не поправил его. Признаете ли вы старшего ребенка виноватым? Накажете ли?

Такие и подобные этим вопросы мы задавали родителям в той же анкете, с которой начали эту главу. И тут опять все решает возраст ребенка. Если малышу 3 г., мало кто из родителей сочтет его виновным. Если же 5—7 лет, ответ почти всегда единодушен: виноват.

Итак, 5-летний отвечает не только за свои поступки, но и за поведение младших. Это значит, что мы, взрослые, сознательно или бессознательно, передаем ему некоторые функции воспитателя. И совсем не обязательно, чтобы у ребенка был младший братик или сестренка. Ведь он встречается с детьми и за порогом дома: в дошкольном учреждении, на улице, в гостях...

Теперь мы видим, что начиная с 2 лет ребенок входит в сферу действия моральных норм. Узнает, что хорошо, что плохо. Вступает в действие социальный контроль. Сначала взрослые, а затем и сверстники начинают следить, чтобы он соблюдал определенные нормы поведения. Хочешь сохранять хорошие отношения со взрослыми? Хочешь играть со сверстниками? Придерживайся норм. По крайней мере тогда, когда ты под контролем... Усложняются нормы... Растет их число... Усиливается контроль...

Но вот наступает момент — и происходит удивительное. Бескорыстное общение, которое «течет» к малышу со стороны близких взрослых, дает, наконец, свой эффект. Возникают первые формы, зачатки бескорыстного морального поведения. Поведения, основанного на нравственной самооценке. В недрах прагматической морали зарождается и растет мораль бескорыстная. Отделяясь от первой, она образует свой — сначала маленький, а затем все более полноводный — ручеек.

Конечно, с бескорыстным общением ребенок постоянно встречался и раньше. С первых дней жизни близкие взрослые отдавали ему себя. Свое время, силы, здоровье. Освобождали его от забот о хлебе насущном. Играли с ним, учили. Но, потребляя добро, малыш не мог оценить его. Не замечал, как мы с вами не замечаем своего дыхания или биения сердца. Ведь, чтобы оценить добро как «добро», надо знать, что такое зло. Необходимо не только жить в мире, но и понимать мир.

Проходит время. Ребенок овладевает навыками, умениями, речью. Приобретаются первые знания. В том числе — знания о моральных нормах. Появляются представления о добре и зле. Сначала эти представления слиты с представлениями о героях сказок, мультфильмов, книг, но постепенно отделяются от них. И вот ребенок «вооружен». Он смотрит на мир сквозь «сетку» своих представлений. Теперь бескорыстное общение взрослых, которое раньше лишь потреблялось малышом, воспринималось им как нечто естественное, как необходимый элемент его жизни, ребенок начинает выделять и оценивать как «добро». У ребенка «открываются глаза». Раньше, причинив ущерб взрослому, он не воспринимал прощение как «прощение». Теперь он переживает этот акт как «добро». Как веру взрослого в то, что, несмотря на его ошибку, он хороший, добрый, честный. Что своих ошибок он не повторит. Раньше малыш не видел для себя ничего привлекательного в том, чтобы быть помощником взрослого. Теперь он воспринимает свою новую позицию как доверие взрослых. Теперь близкий взрослый становится для ребенка воплощением добра. Но не тем абстрактным нравственным примером, которыми изобилуют книжки и нравоучения. Нет, он является человеком, добро которого малыш воспринимает всем своим существом. Ощущает на «теле своей жизни». А это значит, что и сам ребенок начинает относиться к себе как к доброму, честному, справедливому. Это значит, что у него возникает нравственная самооценка — мотив подлинной, бескорыстной морали.

Итак, дело не в том, что в воспитании вообще не должно быть наград и наказаний, а лишь в том, чтобы не' ограничиваться этим методом, не считать его единственным. Доверие к ребенку, умение взрослого прощать малышу его большие и малые прегрешения, поручение детям посильных задач в труде и особенно в воспитании младших — не это ли есть истоки могучей реки морали, бескорыстия, доброты?