Реанимация - [23]
У Вали — выходной. Основных испытательных полетов не было. Но по общественной линии нарисовалась нагрузочка — надо испытать планер, который уже через месяц отправится на чемпионат мира. Не его это дело, да и серьезное начальство из «конторы» наверняка было бы против. Если б знало. Но оно узнает, увы, позже. А пока Валя надел легкий комбинезон, ботинки на толстой подошве, белый подшлемник и старый кожаный шлем — испытанный товарищ, в молодые буйные годы частенько «планерил». Увлекался этими бесшумными полетами — свистом ветра, невесомой послушной «фанерой», подхватыванием воздушных потоков, которые мощно влекли вверх и вдаль, передавая как бы из рук в руки другим потокам. Такая увлекательная игра! Эх, молодость! Ветер в… заду.
Он и сейчас не старик, всего тридцать пять, самый смак, но копилка переживаний почти полная. Почти… И горел, и садился аварийно, и катапультировался. Много чего было. Ладно…
Пошел в диспетчерскую, получил полетный лист для испытаний. Знакомый такой желтый листок, разделенный пополам вертикальной линией: слева — название фигуры пилотажа, справа — оценка выполнения. Спрятал его в наколенный прозрачный карман. Кто составил полетное задание — неизвестно, подпись неразборчива. Обратил на это внимание, коротко ругнулся. И правильно сделал. Убить его мало. Ну, это потом.
Взял дежурный парашют — такой плоский ранец. В кабине положил его под голову. Больше некуда. Очень неудобная кабинка — узкая, тесная, и лететь надо почти лежа, ноги где-то под приборной доской. Тьфу на вас! Это все, чтобы уменьшить фюзеляжное сопротивление. Мудрецы! Размах крыльев — огромный. Кончиков крыльев не видно. Вот конструкция — фюзеляж узенький, как осиная талия, а крылья длинные, стрекозиные. Не планер, а сказочное насекомое.
Полетели. На заданной высоте, где-то около двух тысяч, отцепился от буксира, покачали друг другу крыльями. Пока, мол, до встречи. Воспитанные люди. До встречи… Ирония судьбы.
Стал выполнять летные задания: первое, второе, третье… Планер слушался вполне прилично — горка, свечка, развороты. А на следующую фигуру он не был рассчитан… Безымянный деятель-мудак ошибся — вписал в полетный лист не ту фигуру. Под ухом раздался зловещий сухой треск, как будто расщепили сосну, и плоскость (крыло) отвалилась. «Привет Шишкину из «Мотора», как говорилось в популярной «Первой перчатке». Планер на мгновение завис и стал падать по принципу «кленового листа», скользя по кругу.
Началась борьба за жизнь. Валя пытался отодвинуть назад фонарь-колпак, чтобы вылезти из планера законным путем. Но кабину перекосило, колпак заклинило, и он не сдвигался ни на миллиметр. В таком случае его можно было выбить ногами. Такие ножищи, да еще в могучих башмаках — вполне подходящий инструмент для такого вышибания. Но и тут незадача — ноги зажаты глубоко под приборной доской. Чтобы их подтянуть и достать оттуда, надо сесть в кабине. А кабина-то как раз закрыта чудным плексигласовым колпаком, крепким, как броня танка, и нависает почти над самой головой. Упс! Мышеловка захлопнулась. Молодцы конструкторы. Сэкономили. Уютный планерок. Могила.
Еще немного пошебаршился, попытался повернуться на бок, кулаком выбить фонарь. Все тщетно. Передал по радио. Попрощался — и словами и мыслями.
Ударился спиной. Сознание потерял, но ненадолго — все-таки падал плавно и медленно, но достаточно, чтобы на том уровне, где лежал край парашюта, получился перелом шейных позвонков. Паралич рук и ног. И всего остального.
Вообще, треснулся «знатно», аж гул пошел по аэродрому. Хорошо еще, что на поле упал, а не в лес или на поселок. Вытащили из кабины довольно быстро, но Валя все это помнил смутно, отрывочно. Какие-то эпизоды ярко всплывали перед глазами, потом расплывались, исчезали, появлялись другие картинки и образы. Мелькнуло перекошенное от страха лицо жены. Исчезло…
Уже в санитарной машине появилось странное чувство невесомости, есть только голова, правда, какая-то подозрительно тяжелая, а тела — нет. Оно не то чтобы легкое, невесомое, а как бы отсутствующее. Нет его, тела-то, некая голова профессора Доуэля. Руки не поднимаются, ноги не шевелятся.
Так началась его новая «спинальная» жизнь. Жизнь-борьба, жизнь-приспособление, жизнь- мучение. Но жизнь! Черт бы ее побрал!
Перевезли в Институт имени Бурденко, подключили к дыхательному аппарату. В эти дни, кстати, мы с ним и познакомились. Тут как раз освободился шведский аппарат, которым спасали знаменитого Льва Давидовича Ландау. К этому аппарату Валентина и подключили. Без него он бы пропал. Перелом верхних шейных позвонков вызвал отек спинного мозга, пострадали дыхательные центры, да и дыхательные мышцы — межреберные и диафрагма, мощный насос, оказались парализованными. «Полный, братцы, ататуй — панихида с танцами», — как тогда замечательно сочинил мужественно-смелый Галич.
Аппарат довольно противно «чмокал», утомляя Валентина, но воздух гнал исправно. Машина, что с нее взять!
Друзья соорудили противопролежневый матрас из трубок, которые, надувались воздухом. Каждые пять минут воздух перетекал через ряд в соседние трубки. Получалось, что тело касалось матраса, попеременно опираясь на эти трубки — то на одни, то на другие. Поэтому кожа спины, ног и рук не успевала «замлеть», прижаться к опоре, омертветь. Мертвая кожа и есть пролежень. Многие парализованные люди от них погибали. Валентин был защищен от этой напасти. Каждые пять минут щелкал автомат-реле, и он покачивался на воздушном матрасе, как на волнах.
Владимир Львович Найдин — доктор медицинских наук, профессор, зав. отделением Института нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко. Автор многочисленных научных работ, а также научно-популярных очерков о медицине.Много лет печатает в толстых журналах “рассказы врача”, составившие книги “Один день и вся жизнь” (2005), “Вечный двигатель” (2007), “Реанимация” (2008), “Интенсивная терапия” (2009), “Реабилитация” (2009). Постоянный автор нашего журнала. Последняя публикация в “Знамени” — ““П-т-т, санагория, чать!” Семейная сага” (2009, № 6).В цикле, публикуемом в этом номере, рассказы о родных и близких соседствуют с историями из житейского опыта автора — врача и пациента.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
«Черная кошка в оранжевых листьях» — новая книга Марианны Гончаровой, успевшей полюбиться читателям после выхода веселых, добрых сборников рассказов «Кенгуру в пиджаке» и «Левый автобус». Искренний тонкий юмор и умение ценить радости жизни, виртуозное владение словом и умение парадоксально строить сюжет — вот яркие черты фирменного стиля Марианны Гончаровой. Истории, рассказанные Гончаровой, запоминаются как хорошие анекдоты и делают жизнь хоть немного, но прекраснее. «В областной олимпиаде «Умники и умницы» принимала участие команда из гимназии № 117 в составе Этери Порцхвилашвили, Самуила Липиса, Лаймы Вирт, Давида Баратели и Марка Арубджаняна.
Путь к Богу и Храму у каждого свой. Порой он бывает долгим и тернистым, полным боли и разочарований, но в конце награда ждет идущего. Роман талантливой писательницы Елены Крюковой рассказывает о судьбе нашего современника - Бориса Полянского, который, пережив смерть дочери и трагический развод с любимой женой, стал священником Серафимом и получил приход в селе на реке Суре. Жизнь отца Серафима полна испытаний и соблазнов: ему - молодому и красивому, полному жизненных сил мужчине - приходится взять на себя ответственность за многие души, быть для них примером кротости и добродетели.