Реальность Тардис - [98]

– А тебя я помогать мне не позову, потому что ты меня не позвала, – с наигранной обидой заявил он, – Это же надо было додуматься полы самой селить и обои клеить. Ты что из феминисток что ли?!

Из феминисток, как же. Из активисток, судя по всему.

– Не позовешь и ладно, – изобразила из себя насупившегося хомячка, – Сама тебя найду, замучаешься отбиваться. Ты же меня нашел. Кстати, а как ты меня нашел?

– Позвонил твоему отцу, – сообщил мне с довольным видом потягивая чай из пузатой кружки в крупный красный горошек, и наблюдая за мой реакцией. А наблюдать было за чем. Отцу значит позвонил, и тот подробно объяснил, где что и как. Спелись. Не, ну почему бы нет. Характеры у них похожие. Оба упрямые, упертые, принципиальные до скрежета зубного, честные и простые. Но мне отцовского деспотизма хватает с лихвой, чем бы он не вызван. А здесь пока только ростки, поклевки. Тут сразу надо определять границы. Я-то не против, что мужчина глава и прочее, прочее. Так даже проще умеючи. Лишь бы дури не было. Ладно, поживем увидим мне торопиться некуда. Только семнадцать лет исполнилось. Да и свербежа прошлой подростковой жизни «Меня ни кто не любит, ни кто замуж не возьмет, я замухрышка серая, никому не нужная», слава Богу нет.

– Ты, кстати, как ипотеку брать планируешь? – отогнала я рой глупых мыслей.

– В идеале бы валютный вариант, там ставка в два – два с половиной раза меньше.

– Угу, – кивнула, помню, как же. Как эти заемщики в две тысячи восьмом не знали, что делать со своими кредитами, когда банки из-за свистопляски с курсом стали кому ставки повышать, с кого досрочное гашение требовать. А кто просто тихо седел, получая каждый месяц иную сумму выплаты. Ипотечная рулетка с десятками переменных.

– Валютная ипотека, это хорошая идея, – решила я все же развить свое содержательное вступление. – Но если ее брать, то на короткий срок, года так до две тысячи восьмого, а если дольше, то целесообразней в рублях.

– Это еще почему? – Сильно удивился Александр.

– Ну, если будет время и желание, – потянула я, по ходу обдумывая, как правильно сформулировать мысль, – Можешь глянуть макроэкономические аналитические статьи. Как я поняла, то современная общемировая экономика потихоньку скатывается в кризис. Из-за чего планируется снижение стоимости доллара.

– Пока не плохо звучит.

– Ну не совсем, так или иначе в общеэкономическом масштабе падение одной из валют ни к чему хорошему не приводит. Но это не все. Если посмотреть на политику, которую проводит наше государство, то с одной стороны мы видим действия, направляемые на выплату внешнего долга, а с другой тенденцию валютного кредитования. Логично предположить, что в период мирового кризиса государство рискнет «отпустить» рубль. Мол, даже если и тряхнет экономику, то все можно будет спихнуть на мировой кризис. Как-то так.

– Прости, но это глупость, – покачал головой мужчина. Я пожала плечами и улыбнулась. Глупость, так глупость, ну не экономист я ни разу, чтобы объяснять почему случился тот или иной финансовый кризис в стране. Да и было их всех столько, что не упомнишь. Поэтому даже обижаться не стала. Большой мальчик, сам разберется. Совесть я свою успокоила, предупредив, дальше свобода выбора и всё такое. После пили чай и разговаривали о нейтральных вещах.

– Отец мой, с мамой приехать завтра обещали в гости на прополку грядок, – заявила я, убирая со стола. Это был толстый, жирный, как бараний бок, намек.

– А, ну хорошо, значит машину сей час переставлю, что б ему заехать удобнее было. – И ушел.

Интересно бесстрашный, бессмертный или намек не понял? Сомневаюсь, что-то одно из этого. На дурака вроде не похож.

Помыла в тазике посуду. Надо будет что с водой и септиком решать, а то колонка и деревянные удобства на улице крайне не способствуют отдыху и хорошему настроению. Разложила посуду сушиться на полотенце. Вернулся Саша. Решила, что все же буду хорошей боевой подругой и скажу прямо. Мама моя, например, считает, что мужчины вообще намеков не понимают. И им надо несколько раз прямым текстом, и различными фразами, сказать, чтобы информация дорогу к мозгу нашла и надежно обосновалась там.

– Ты же понимаешь, что, если родители нас с утра застанут в одной постели будешь сам объяснять им как мы дошли до жизни такой?

– Понимаю. И если ты не против, давай спать. У меня два процесса было. Целый день в суде. Еле на ногах стою.

Ну вот что ты с ним будешь делать?

Проснулась непривычно рано. В окно было видно, как со стороны реки идет туман. Лес еще кидал свои тени, но солнце уже искупалось, и разгоняло своими рыжими косичками мглу и сырость. Скоро и в домике будет светло.

Рядом спал Саша. Приподнялась на локте разгадывая его. Было немного не ловко, словно я подсматривала сейчас что-то тайное, запретное. Ведь нет ни чего более открытого и беззащитного, чем спящий человек.

В суете обыденности редко выпадает возможность остановиться, осмотреться, взглянуть на тех, кто дорог, на тех, кто рядом. Посмотреть на лица, не скрытые масками норм, правил, должностей, обязательств. Обрисовать мысленным взором черты, запомнить их.

Я смотрела на легкую тень, что отбрасывали короткие и редкие ресницы, на две морщины между бровями, ну вот, надо меньше хмуриться. Хотя морщинки в уголках глаз то же появляются. В предрассветном сумраке я их не видела, скорее знала, что они там есть. Будут. Вот скулы, сей час мягкие, расслабленные, но я видела каким жестким может становиться его лицо, когда он зол или недоволен, так же как я видела, как они слегка, мимолетно розовеют, когда он смущен или растерян, как они меняются, когда он улыбается.