Реальная угроза - [49]

Не обращая внимания на боль, я протиснулся в комнату, а Элис, убедившись, что не сможет вытолкать меня, отступила в дальний угол. Без халата она осталась в одном лишь нижнем белье, явно надетом специально к приходу Лины — коротенькая прозрачная рубашка, доходящая лишь до талии, такие же прозрачные трусики и белые чулки с кружевными подвязками.

— Отвернись! — крикнула Элис. — Не глазей на меня.

— А если я хочу глазеть? Если хочу любоваться тобой… и заниматься с тобой любовью.

— Нет! Нет! Уходи!

Я подступил к ней вплотную.

— Скажи это более убедительно. Скажи, что не любишь и никогда не любила меня. Только не приплетай сюда дружбу. Скажи, что не хочешь меня, и я уйду. Уйду навсегда, вычеркну тебя из своей жизни. Ты знаешь меня шестой год. Знаешь, что я так и поступлю. Ну же!

Сделав над собой усилие, Элис заговорила:

— Уходи. Я не люблю те… — Вдруг она всхлипнула. — Нет, я не могу! Это неправда… Я люблю тебя. Без всякой дружбы люблю. Я хочу быть с тобой. Не оставляй меня…

Я подхватил Элис на руки, перенёс на кровать, бережно уложил её и сам прилёг рядом. Она всем телом прижалась ко мне, наши губы встретились и слились в долгом поцелуе. Это был самый сладкий, самый восхитительный поцелуй в моей жизни.

— Саша… дорогой… — прошептала Элис, переводя дыхание. — Я так ждала этой минуты… и так боялась.

— Значит, поэтому ты избегала меня?

— Да. Когда я узнала, кто твой отец, то сразу же подумала: мне всё равно, чей ты сын, я люблю тебя таким, какой ты есть. В тот момент я всё поняла. Я поняла, что люблю тебя по-настоящему, что давно тебя любила и хотела быть с тобой… А когда я разобралась в своих чувствах, то сильно испугалась. Испугалась, что это разрушит всю мою жизнь.

— Не разрушит, а изменит, — сказал я, гладя её по щеке. — Не надо бояться, родная. У нас всё будет хорошо. Я обещаю тебе.

Следующие полчаса прошли для меня, как в волшебной сказке. Мы с Элис любили друг друга со всем пылом и страстью, которые накопились у нас за пять лет целомудренной дружбы. Мы сокрушили последний барьер, разделявший наши жизни, и наслаждались необыкновенным ощущением близости и единения…

Потом мы лежали, обессиленные после бурного всплеска чувств. Я целовал мягкую ладошку Элис и легонько поглаживал густую тёмную шёрстку внизу её живота.

— Я так счастлива, Саша, — сказала она. — Мне так хорошо с тобой.

— Я тоже счастлив, — ответил я. — Я мечтал об этом с восемнадцати лет.

— Ты не разочарован?

— Нисколько. Всё было просто замечательно.

— Лучше, чем с другими девушками?

— Гораздо лучше. Несравнимо лучше.

— Лучше, чем даже с Линой?

При таких обстоятельствах мне полагалось сказать «да». Но даже сейчас мне не хотелось лгать — пусть и с благими намерениями.

— Она случай особый. С ней всё иначе. Вас невозможно сравнивать. С тобой — изумительно, потрясающе, с тобой — как безумный, головокружительный полёт в глубоком инсайде. А с Линой — спокойно, тепло, уютно. С тобой больше страсти, а с ней — нежности.

Элис слегка отстранилась, подняла голову и улыбнулась.

— Точно так же хотела сказать и я. Почти теми же словами. Я люблю тебя — но люблю и Лину.

— Я тоже люблю её… по-своему. Что нам делать?

Тут, легка на помине, в спальню вошла Лина.

— Извините, — произнесла она смущённо. — Саша захлопнул дверь, но не запер её. А мне надоело ждать снаружи.

— Ты… ты давно вошла? — спросил я, чувствуя, что неудержимо краснею.

— Нет, только что. Но я слышала ваш разговор. Так что же нам делать?

— А в чём проблема? — отозвалась Элис. — В конце концов, мы на Ютланде. Быстренько раздевайся и давай к нам.

Лину такое решение вполне устроило, и она принялась торопливо снимать с себя одежду.

А я подумал, что полигамия, вообще-то, подразумевает нечто иное, но вслух произнёс:

— Элис, дорогая, ты же всегда отвергала групповой секс.

— Так то секс, — сказала она. — А у нас любовь. Иногда, если сильно хочется, то можно сообразить на троих. Правда, Линочка?

Лина была полностью согласна с ней.

Глава четвёртая «Орион»

1

На выходе из пассажирского терминала орбитальной станции, где пришвартовался рейсовый челнок с планеты, нас встречал высокий сорокалетний мужчина в тёмно-синей флотской форме с четырьмя капитанскими шевронами на рукавах.

— Здравствуйте, коллега, — сказал он, крепко пожав мне руку. Затем повернулся к моим спутницам, Элис и Лине, и взял под козырёк. — Моё почтение, дорогие леди. Добро пожаловать на Станцию-Один.

Элис дёрнула было рукой, чтобы по-уставному ответить на приветствие, но вовремя сообразила, что здесь она находится в качестве гражданского лица.

— Приятно с вами познакомиться, капитан. А вы довольно неплохо говорите по-нашему.

Комплемент был более чем сомнительным — ведь «довольно неплохо» означало «хорошо, да не совсем». А между тем, командир корвета «Орион», капитан Ольсен, был урождённым эриданцем, и первые двадцать три года его жизни были связаны с Октавией. В год отцовского путча он только закончил гражданский лётный колледж Астрополиса, после которого решил пойти на военную службу и поступил во флот в звании уорент-офицера. Он служил пилотом-стажёром на крейсере, который отец избрал флагманом мятежных войск. В заговоре Ольсен не участвовал и ничего о нём не знал, но когда непосредственно перед выступлением всем желающим было предложено покинуть корабль, он, как и многие другие, остался. Не знаю, какими соображениями он руководствовался — идеологическими или меркантильными; но как бы то ни было, отец сразу же произвёл его в мичманы. После провала путча и инсценировки гибели крейсера, якобы подбитого глубинной бомбой, Ольсен вместе с остальными членами экипажа корабля оказался на Ютланде, который стал его новой страной. Здесь он обзавёлся семьёй и местным акцентом, дослужился до капитана корвета, а теперь его ожидало повышение по службе — командование крейсером.