Реализм Эмиля Золя - [66]

Важно вспомнить, как понимал Серж Муре торжество религиозной идеи: «Земля прекратит свое существование. Солнце погаснет. Я не буду ни видеть, ни слышать, ни чувствовать. Ничто из этого жалкого мира не будет для моей души помехой на пути служения тебе». В этой бескрайней пустоте он готов, «неся крест, ползти на коленях с перебитым позвоночником». За это самоуничтожение во имя бога католики, конечно, должны были бы простить аббату Муре его проступок. Ведь церковь возвратила себе самого смиренного, самого безропотного слугу и с основанием могла торжествовать победу, за которую заплатила недорогую цену — отрезанное ухо брата Арканжиаса.

Но подобная победа оборачивалась серьезным поражением. Такая очевидная глубочайшая нравственная неправота церкви в ее посягательствах на человеческую жизнь раскрыта была Эмилем Золя в этом романе; так закончен образ идеального божьего слуги, человека- жертвы, порабощенного религией до конца, ползущего «с перебитым позвоночником», что «Проступок аббата Муре» прозвучал как поистине уничтожающее разоблачение спиритуализма. «Поэма в духе реальности» с ее высокой художественностью, тонким лиризмом и страстной публицистичностью, с богатством фантазии, подчиненной законам логики и прогрессивной социально-философской идее, стала одним из ярких документов воинствующего антиклерикализма.

«Западня»

«Смотрите, вот как люди живут и вот как они умирают».

(Из письма Эмиля Золя редактору газеты «Бьен пюблик» от 13 февраля 1877 года)

«Мой роман прост, он рассказывает о вырождении рабочей семьи, испорченной средой, идущей ко дну… Я не сочинитель идиллий…», — писал Эмиль Золя литератору А. Милло — автору статьи, опубликованной в «Фигаро». В ней было выражено удивление, что Золя, «писатель демократический и до некоторой степени социалист», наполнил роман мрачными картинами, а рабочих изобразил опустившимися существами. «Я обнажил язвы, разъедающие высшие классы, и, уж конечно, не стану скрывать язвы на теле народа»[147],— отвечал автор «Западни».

Роман печатался в газете «Бьен пюблик» с апреля 1876 года; в начале июня по требованию подписчиков, возмущенных жестокой правдивостью книги, публикация была прекращена и возобновлена через месяц уже в еженедельнике «Релюблик де леттр», вызвав острейшую полемику. В феврале 1877 года «Западня» вышла отдельным изданием. «Это был громадный, исключительный успех», — писал Ги де Мопассан о «сильно нашумевшей книге», тиражи которой за короткое время достигли «такой крупной цифры, какой не знало ни одно издание в то время». В предисловии к отдельному изданию романа Золя сказал: «Когда „Западня“ была напечатана в газете, на нее напали с неслыханной грубостью, ее поносили, обвиняли во всех смертных грехах… Но я не собираюсь защищаться. Мое произведение сделает это за меня».

В романе «Доктор Паскаль», среди систематизированных материалов по истории семьи, в одной из тетрадей ученого — судьба и Жервезы Маккар с ее четырьмя детьми. Прелестная, несмотря на свою хромоту, работящая, добрая Жервеза «выброшена ее возлюбленным Лантье на улицу парижского предместья», где она встретила кровельщика Купо, «хорошего работника, добропорядочного человека, и вышла за него замуж»; несколько лет счастливой супружеской жизни трудолюбивых людей, пока безделье и пьянство еще не вошло в их дом. Затем, мало-помалу — движение «по наклонной плоскости». Купо, «став постепенно алкоголиком, кончил буйным помешательством и потом смертью, а Жервеза развратилась и бросила работать; возвращение Лантье погубило ее окончательно: сначала спокойная гнусность брака втроем, потом подоспевшая нищета, сделавшая ее своей жалкой жертвой, и, наконец… — голодная смерть». Исключительно важно следующее уточнение замысла писателя: разве главные персонажи — Жервеза и Купо, столь печально окончившие жизнь, — «бездельники и пьяницы? Ничуть. Они становятся бездельниками и пьяницами, а это совсем другое дело… на этом-то и строится весь роман»[148]. Среда как совокупность разнородных влияний приобрела в «Западне» первостепенное значение.

В «Западне» показан весь процесс распада: и социальные силы и физиологические факторы, участвовавшие в нем. Проблема наследственности заняла в романе заметное место и способна прояснить некоторые стороны индивидуальности Жервезы.

И в записях и в воспоминаниях доктора Паскаля сохранился облик прародительницы Ругон-Маккаров и ее история: высокая, бесплотная, с испуганными глазами женщина, в которой проглядывало «тонкое изящество», страдавшая еще в молодости нервным расстройством, молодая вдова Ругона — Аделаида, отдавшись самозабвенной страсти к Маккару, прожила с ним пятнадцать лет «в каком-то содоме и хаосе». Она «окаменела после первого удара», когда Маккара застрелил жандарм. На ее лице живыми остались только глаза, «прозрачные, как вода в источнике». Потом — сорок лет монашеской жизни в домишке, оставшемся после Маккара, когда Аделаида все глубже уходила в болезнь. Другой удар — гибель внука Сильвера от руки жандарма в декабре 1851 года — «прикончил ее, повергнув в безумие… Ее всегда забрызгивало кровью». И через двадцать лет после того она еще жила в Убежище для умалишенных, жила в молчании и оцепенении, но в комнате, «где веяло безумием», притаилось «долетевшее из глуби лет огромное человеческое горе».