Реализм Эмиля Золя - [3]
В статье «Экспериментальный роман» вопрос почему конкретизирован и непосредственно связан с проблемой среды. Мнение Клода Бернара, который отводит решающую роль в человеческой жизни так называемой «внутриорганической среде», не оспаривается Эмилем Золя. Но он не склонен ограничиваться изучением только этой среды: «Не решаясь формулировать законы, я все же полагаю, что наследственность оказывает большое влияние на интеллект и страсти человека… но это действие механизма наших органов под влиянием внутренней среды выражается вовне не изолированно и не в пустоте». При изучении какой-либо семьи, объединяющей людей с общими, явными или скрытыми, наследственными признаками, «социальная среда также имеет большое значение»: она «непрестанно воздействует на происходящие в ней явления». И главную задачу романиста Золя видит в изучении этого «взаимного воздействия — общества на индивидуум и индивидуума на общество»[9].
В понимании и истолковании роли «внутриорганической» и социальной среды автор «Ругон-Маккаров» гораздо ближе подошел к истине, чем его учитель.
Тенденция к механистическому перенесению законов природы на социальные отношения была устойчива в науке данного периода; взгляды Клода Бернара — только одно из проявлений этой тенденции. Ограниченность антропологического материализма, сводившего науку о человеке к физиологии, позитивистское отождествление социальной жизни с ходом физиологических явлений вызывало протест лишь немногих, наиболее выдающихся представителей общественной мысли. Большой интерес в этой связи представляет философское письмо А. И. Герцена к сыну, А. А. Герцену, имеющее ближайшее отношение к рассматриваемой проблеме. Письмо это, относящееся к концу 1868—началу 1869 года, было впервые напечатано в журнале «Revue philosophique de la France et de l'etranger» в сентябре 1876 года. В примечании к публикации А. А. Герцен, физиолог, работавший в Швейцарии, указывает, что письмо было написано по поводу прочитанной им лекции о функциях нервной системы, в которой он утверждал, что «вся деятельность животных и человека есть просто развитие рефлекса и сводится к нему, как к своему первообразу…».
А. И. Герцен находит, что в брошюре сына «слишком упрощенно» решается вопрос, который «выходит за пределы физиологии». По мысли Герцена, жизнь, «развившаяся до сознания», должна рассматриваться в другом ряду, чем рефлекторные акты. Физиология выполнила свою задачу, разложив человека «на бесчисленное множество действий и реакций, сведя его к скрещению и круговороту непроизвольных рефлексов; пусть же она не препятствует теперь социологии восстановить целое, вырвав человека из анатомического театра, чтобы возвратить его истории». Представляется очень важной намеченная Герценом граница, обозначающая сферу влияния каждой из названных наук. «Задача физиологии — исследовать жизнь, от клетки и до мозговой деятельности; кончается она там, где начинается сознание, она останавливается у порога истории». Достоянием социологии становится личность, переступившая порог истории, вышедшая «из состояния животной жизни».
Герцен разграничивает понимание личности физиологами и социологами. «…Я для физиологии — лишь колеблющаяся форма отнесенных к центру действий организма, зыблющаяся точка пересечения… В социологии я — совсем иное; оно — первый элемент, клетка общественной ткани»; органическое существование возможно без сознания или с сознанием неопределенным, которое сводится к чувству страдания, голода, мускульного сокращения… «Общественное я, наоборот, предполагает сознание»[10].
В письмах «К старому товарищу» (1869 г.) Герцен расширяет свои обобщения, рассматривая личность в ее социальной роли: «Личность создается средой и событиями, но и события осуществляются личностями и носят на себе их печать — тут взаимодействие»[11].
Взгляды Герцена, противопоставленные вульгарно- механистическому материализму, вносили ясность в проблему отношений физиологии и социологии, в рассматриваемое время чрезвычайно упрощенную.
В связи с этим важно отметить, что среди далеко не равноценных и часто весьма противоречивых работ, составляющих философское наследие Эмиля Золя, у него есть теоретические положения, по смыслу приближающиеся к цитированным выше материалам; именно эти положения плодотворнее всего сказались в его художественной практике и способствовали углублению его реализма. Во второй части статьи «Экспериментальный роман» Золя поясняет: его суть состоит в том, чтобы «овладеть механизмом явлений человеческой жизни, добраться до малейших колесиков интеллекта и чувств человека, которые физиология объяснит нам впоследствии, показать, как влияет на него наследственность и окружающая обстановка, затем нарисовать человека, живущего в социальной среде, которую он сам создал, которую повседневно изменяет, в свою очередь подвергаясь в ней непрестанным изменениям. Словом, мы опираемся на физиологию, мы берем из рук физиолога отдельного человека и продолжаем изучение проблемы, научно разрешая вопрос о том, как ведут себя люди, когда они живут в обществе» (курсив мой. —
