Реалити-шоу «Властелин мира» - [40]

Тепло ниоткуда

Они мне нравились…

Нет, вру. Кому эти твари могут понравиться, видок у них тот ещё. Хотя, с другой стороны, видок мерзкий, а смотришь на них и оторваться не можешь, как они там барахтаются… Двигаются так смешно…

Мне было с ними интересно.

Нет, опять не то. Это в два годика интересно, подойдёшь, руку приложишь, смотришь, как они вокруг твоей руки собираются. Тепло чувствуют. Или притяжение. Или ещё что-то. неважно. Отец всегда говорил: оставь, оставь их, они думают, ты их кормить собираешься…

Так что в два годика это, может, и весело… но не в сорок два.

От скуки к ним ходила…

Да не смешите, какая скука, будто есть у нас время на скуку. На работе света белого не видишь, изгибаешь пространство под какими нужно углами, выворачиваешь наизнанку, как заказчик скажет. Не под тем углом повернёшь, получишь по первое число.

Так что, не от скуки.

Развеяться? Да нет, развеяться ходят на фракталов смотреть, вот где красота. Вот только что их три было, уже пять, семь, и снова три, и вот уже имя им – легион…

От безысходности?

От безысходности умножаются на нуль.

А я к ним ходила потому, что…

Потому, что…

Не знаю.

Просто.

Потому что придёшь, руку протянешь, а они её чувствуют. Увидеть не могут, это им надо из своего измерения выйти, чтобы увидеть. Но чувствуют. Вот так вот идут, спешат куда-то, переваливаются потихонечку, и вдруг замрут, остановятся, чуют тепло ладони, или притяжение чуют, или не знаю, что. Вот так вот замрут посреди улицы: а, что, что такое?

Я их ещё поглажу рукой, они отскакивают, как ошпаренные. Вы только никому не говорите, ладно? А то возмущаться начнут, ты их не трогай, они тоже думают, как мы… Депутаты вообще додумались, статью сочинили, вмешательство в жизнь низших измерений…

Тьфу на них…

Когда я его заметила?

Не помню…

Никогда.

Просто не обращала внимания. Мало ли кто проходит через дворик, куда я прихожу вечером… Потом как-то обратила внимание, что он приходил вчера. И позавчера. И позапозавчера. Останавливался, устраивался на простенькой сидушке, в том мире такие трёхмерные сидушки делают, чтобы прохожие могли отдохнуть на улице…

…и тоже протягивал руку, пытался прикоснуться к моей руке.

Меня даже позабавило: не боится. Не убегает, не прячется, не вскрикивает, не оборачивается испуганно. Не пытается понять, что он, собственно, почувствовал. Просто прикасается рукой.

Кто он?

Откуда я знаю… Что я вообще про них знаю, делать мне, что ли, больше нечего, про них знать… Вы вот сейчас скажите: они только для меня одной на одно лицо, или вам тоже так кажется? Я его только почему заметила, что у него над левым глазом шрамик небольшой. Ещё удивилась: почему у них шрамы не затягиваются… Потом стала замечать много среди них увечных. Странный мир, уж если там кого покалечили, тот так и останется…

Кем он был?

Не знаю. Хочется сказать: он о себе ничего не рассказывал. И это будет неправда, рассказывал, ещё как рассказывал, только я не понимала. Рисовал мне на ладони линии. Квадраты. Треугольники. Простые, двумерные, ничего умнее он придумать не мог. Я ему нарисовала на ладони простенький пентеракт, – не понял. И смешно на него смотреть, что такое площадь, понимает, объём понимает, а обхват фигуры рассчитать не может, где ему…

Он мне много что пытался объяснить про себя, рисовал мне на ладони, делал какие-то пассы в воздухе – видно, догадывался, что я его вижу, а он меня нет. Чаще всего повторялся один символ, похоже, сильно почитаемый в его мире: с одной стороны острый угол, с другой стороны два полукруга рядком. Символ какого-то божества, что за божество, не знаю. На домах я у них видела только кресты, таких знаков не видела ни разу…

Сразу хочу предупредить: вы их не бойтесь.

Сейчас пожмёте плечами и рассмеётесь: да кто же их боится, куда им до нас…

А я вот боялась. Когда он пытался меня сожрать.

До сих пор вспоминаю с каким-то непонятным содроганием. Это даже не страх, это… не знаю, что.

Расскажу по порядку… Да по какому порядку, не было у нас с ним никакого порядка, приходили каждый вечер, протягивали друг другу ладони, он чувствовал моё тепло, я чувствовала его тепло, так странно: прикоснуться не можешь, тепло чувствуешь…

Он приходил каждый вечер, показывал мне какие-то двумерные плоскости с начертанными на них знаками, изображениями чего-то там, привычного для его мира. Показывал на изображения, потом на знаки, долго, терпеливо, по многу раз. Какой-то дикарский ритуал, да у них много дикарских ритуалов, чёрт его пойми. Долго хлопал губами, может, издавал какие-то звуки, не знаю, оттуда сюда к нам звуки не доходят…

А в тот вечер… он был болен, это я сразу заметила, что он был болен, когда кровь у них приливает к лицу. Кровь у них не синяя, а не поймёшь какая, из какой-то жуткой части спектра между лиловым и оранжевым.

Долго показывал изображения, рисовал мне знаки на ладони.

А потом прижался к моей ладони губами. Будто хотел высосать из моего мира.

Нет, я знала, что он мне ничего не сделает, не сможет выбраться оттуда… преодолеть барьер. Просто… нет, мне не страшно было. Не знаю, как сказать. Просто… не по себе. Я ушла от него, не появлялась несколько дней, говорила себе, делать мне, что ли, больше нечего, хаживать туда по вечерам…