Реалити-шоу «Властелин мира» - [20]

Леплю. Атом к атому, молекулу к молекуле, протоплазму к протоплазме, барахтаюсь в волнах, хватаю каких-то менее удачливых собратьев.

Спешу. И так опаздываю. Выпускаю плавники, прижимаюсь ко дну моря, чтобы волны не унесли, что там дальше-то… Вспоминаю. Трудная это штука, вспоминать то, что было не с тобой, а куда денешься… Было что-то – какие-то кораллы, губки, медузы, горгоны, только не до того мне сейчас, и так опаздываю…

Кое-как отращиваю позвоночник, ничего, сгодится, выпускаю плавники, извиваюсь в волнах. Суша, суша… где эта проклятая суша… Не может быть, чтобы не было, была же…

Натыкаюсь на какую-то отмель, не то, сильно мелкая… Вот это получше будет… Нет, тоже не то… Кто-то большой и сильный чуть не хватает меня, мам-ма миа, неужели кто-то меня опередил… нет, осьминожище, ему до меня, как до Парижа пешком…

Париж… это что… ладно, Париж дальше будет, разберёмся…

Не выбираюсь на берег – волны бросают меня, ч-чёрт, больно, песок царапает тело, колючий воздух разрывает жабры… Назад… какое назад, Цикл-то меня ждать не будет, когда я вперёд-назад набегаюсь…

Спешу. Ползу. Вот так, превозмогая боль, ползу, вспомнить бы ещё, что дальше… Ну да, не ползти надо, не ползти, как-то иначе перемещаться надо… Неуклюже поднимаюсь на четыре плавника, вроде так… раз… два… три…

Цикл обрывается – так же внезапно, как начался. Нате вам… это… новенькое что-то… Я, конечно, знаю, что тут меня никто не ждёт, но чтобы настолько…

Нет, похоже, без всех этих не обойтись… без медуз… осьминогов… и эти, которые первые на сушу выползают… а вот, пауки…

Оживаю.

На этот раз спешу, пробуждаю своё сознание ещё до того, как начался Цикл, вижу землю, мёртвую и неустроенную, только что Дух Божий над ней не носится… Мало-помалу схлынуло небытие, обнажается земля, океан, снова начинаю выстраивать самого себя – из глины, из воды, из магмы…

Кажется, так… хотя кто его знает… Плыву – медленно, не торопясь, сколько всего сделать нужно в океане, отпочковаться кораллами, распустить щупы, загнездиться на дне, расправить зонтики, расползтись присосками, а там уже можно и позвоночник наращивать…

Тьфу, стоп машина, какой позвоночник, сначала выпускаю восемь лапок, цоп-цоп-цоп, на сушу, набрасываю тенёта паутины на скалы… жду добычу…

Три тени от паутинки ползут по песку, обгоняя друг друга, третье солнце зашло за тучу, осталось две тени.

Некогда любоваться… хотя и есть чем, вон, хвощи-плауны полезли, вон пальмы – по три тени от каждой, вот что-то перепончатокрылое неумело становится на крыло, роняет на уснувшую чащу пять теней – по числу лун, три тени поменьше, поярче, одна побольше, одна огромная, расплывчатая, вздрагивают, выскакивают из-под неё мелкие зверушки.

Зверушки…

Так, надо что-то с этими зверушками делать… а что с ними делать, расселись по веткам, снуют, верещат, нет, с такими каши не сваришь. Вживляю своё сознание – в одного, в другого, в третьего… Не то…

Думай, думай… а некогда думать, цикл идёт, цикл меня ждать не будет… медленно-медленно отступают леса – выгорают под палящими солнцами, и как тут прикажешь в степи выживать… спускаюсь на землю, шарюсь в траве, что тут найдётся покушать… Что-то полосатое, хвостатое вырывается из чащи, передними лапами хватаю подвернувшуюся палку…

Кончается цикл, не век же ему быть… Времени-то от рассвета до заката, а все три солнца уже сели…

…хватаю подвернувшуюся палку, тычу – в оскаленную пасть.

Это уже другой цикл, следующий, новая жизнь, сколько у меня их, этих жизней. Спешу, спешу, вымученно смотрю на палку, что-то, что-то… Начинаю рыть землю, не то… втыкаю в землю… Близко, близко, горячо, горячо… Рисую на песке палочку, две, три… Треугольник… Квадрат гипотенузы… равен сумме двух…

Память, память… Выцарапываю из памяти синусы, тангенсы… Это трудно, вытаскивать из памяти то, чего там нет, а надо спешить, цикл меня ждать не будет. Нахлынет, прокатится – мощной волной, сметёт всё, что было создано, что выросло, пробилось к солнцам, вылезло из океана, выпустило ложноножки, щупики, крылышки… Видел я, как идёт цикл, прозрачной стеной, колышется, надвигается, и в прах рассыпаются под ним мои хижинки, мельнички, фабрички, флотилия… Здорово я струхнул, когда первый раз вот так… исчезло всё, всё, что строил, что создавал, что выращивал, я уж думал – всё, конец…

Первый раз…

Когда это было…

Не помню…

Спешу. Колесо, колесо, главное, колесо сделать, а где колесо, там и повозка, а где колесо, там и мельничка, и прялка…

Металл нужен, вот что, металл… Только где его взять прикажете… да как где, в земле, где ему ещё быть-то… Хотя – зачем в земле, вот же, есть, стоит на берегу океана ржа какая-то, убитая временем, когда-то стальной цилиндр, уткнувшийся в небо. Иду к нему, ещё думаю, как бы выискать там что-нибудь, что ещё не до конца проржавело, истлело, рассыпалось – что-то как будто обрывается внутри меня, нельзя.

Ржавый цилиндр трогать – нельзя.

Спешу. Рою землю, глубоко, глубоко, помню же, что-то там должно быть в земле… камни, песок… черепа, кости… не то… Натыкаюсь на что-то чёрное, блестящее, спохватываюсь: антрацит…

Спешить надо. Вроде и дом уже себе выстроил, и мельницу, и ковры дома постелил, и много чего, а всё не то, не то, мало… Выжимаю память – как губку, что-то ещё было, что-то… вот скажите мне, я скажу… Смотрю на ржавый цилиндр, уткнувшийся в небо, вот что-то с ним связано, что-то…