Развод и девичья фамилия - [12]

Мальчишка моментально принял боевую стойку.

Капитану даже показалось, что он видит, как со всех сторон выставились и навострились колючки.

– Ну конечно, дома! Вы что, с ума сошли? Вы думаете, это она…

– Я ничего не думаю, – перебил капитан сердито, – я пока просто спрашиваю. Она никуда не выходила?

– Нет, – почти крикнул мальчишка, – да куда ей выходить-то?! Она после работы всегда дома!

– А… по телефону разговаривала?

– Я не знаю! Я не слушаю, что она делает! Я английский учил!

– У тебя своя комната?

– Ну, конечно, чья же еще?

– И ты из нее не выходил?

– Не выходил я! Я никогда не выхожу, если этот козлина приезжает!.. Очень он мне нужен!

– Подожди, – попросил капитан, – какой козлина? Мамин начальник, что ли?..

– Что происходит? – спросила с порога Кира. – Тим, почему ты орешь?

– Ничего, – заспешил капитан, – парень сделал мне кофе. Ваш, – тут он улыбнулся самой обворожительной улыбкой, – я пить не могу, уж извините.

– Мам, я папе позвоню, – угрюмо сказал мальчишка. – Может, он приедет?

– Еще не хватает! – тихо, но очень убедительно воскликнула мать. – Ты знаешь, сколько времени?

– Мам, у меня есть часы и глаза!

– Тогда не говори глупостей. Сейчас мы закончим и будем чай пить. И ты пойдешь спать.

– Мам, ну пусть он приедет!

– Тим. Нет.

– Мам, ему ехать три минуты!

– Нет.

Так-так, подумал капитан. Серый волк, зубами щелк.

– Ну и. ладно! – злобно сказал мальчишка, повернулся внутри своих штанов и выскочил из кухни. Штаны скрылись намного позже.

– Что это за мода… – пробормотал капитан, проводив глазами мальчика.

– Такая, – объяснила Кира.

– Значит, вы все время были дома, ничего не видели, не слышали, – неожиданно спросил он, – во сколько вы приехали?

– Около семи, наверное. Или чуть позже семи. Если у меня на работе нет никакого… форс-мажора, я всегда приезжаю примерно в это время.

– А ваш начальник к вам часто приезжал?

– Не слишком. Если у нас возникали проблемы на работе и нам надо было обсудить их в спокойной обстановке, приезжал. Никакого, – она поискала слово, – графика приездов у него не было.

– А почему он с первым замом не обсуждал?

– Я не знаю, – резко ответила Кира, – может быть, он и обсуждал, но без меня. Ко мне Костик всегда приезжал один.

– У вас плохие отношения?

– С кем? – не поняла она.

– С первым замом?

– Почему у нас должны быть плохие отношения?

– Не должны, – раздраженно заявил капитан, – но могут. Вы не хотели стать первым замом? Вы женщина умная, деловая, сразу видно, а всего только второй зам. Тем более вы давно работаете, а этот первый зам – недавно.

Кира поболтала туркой, в которой еще оставался глоток кофе.

– Если вы хотите сказать, – начала она, – что я пристрелила Костика на лестнице собственного дома только для того, чтобы продвинуться по карьерной лестнице и стать первым замом вместо Батурина, говорите это сами.

– Да вы уж все сказали!.. – пробормотал капитан.

– Батурин отличный журналист. У нас почему-то принято говорить – неплохой, – отчеканила Кира, – если говорят, что журналист “неплохой”, значит, это отличный журналист. У него есть чувство стиля, он хорошо пишет по-русски, что удивительно при его биографии, он жесткий и… правильный организатор. На месте Костика я бы его боялась.

– В каком смысле?

– Он дышал ему в спину. Я думаю, что через год он вполне мог бы обставить Костика.

“Батурин, – записал капитан, – претендент на должность”.

– Это я к тому говорю, – продолжила Кира, словно капитан записал не в записной книжке, а у себя на лбу, и она там легко все прочитала, – что, может быть, Костику имело смысл прикончить Батурина, но никак не наоборот. Все само пришло бы к тому, к чему пришло сейчас – Гришка получит главного, и это будет его журнал.

– Зачем же ждать? Можно ведь и не ждать, а застрелить, к черту, да и все.

Кира пожала плечами. Свитер дрогнул, и матовой кожи открылось еще немного больше. Капитан дрогнул и отвернулся.

– Господи, – вдруг произнесла она с тоской, – какой ужас! Костика убили, а мы говорим чудовищные вещи, как будто так и надо!

– Если не говорить, тогда никто никогда не узнает, кто застрелил вашего… Костика.

– А узнает, что тогда, – спросила она, – он воскреснет?

Они помолчали.

– Нет, – сказала Кира, – Батурин не мог его убить.

– Почему?

– Выясняйте сами, – с сердцем ответила она, – вы в милиции служите, вам и карты в руки.

– Я как раз выясняю. Кто-нибудь, кроме вашего сына, который, как я понял, учил уроки и ничего не видел и не слышал, может подтвердить ваше алиби?

Вот это был удар так удар.

Она заморгала и даже отступила немного, наткнувшись спиной на полированную стойку. Капитан смотрел на нее, сделав оловянные глаза.

Очень хорошо. Давай. Теряй почву под ногами. Знай, что я могу сейчас же уволочь тебя в КПЗ.

А то “Глухари на токовище”, понимаешь!

За дверью опять произошло какое-то движение, шлепанье босых ног, и в кухне возник высоченный красавец в халате. Волосы у него были взлохмачены, на щеке вмятина от подушки.

– Вечер добрый, – сказал красавец и зевнул во всю зубастую розовую пасть, – Кирха, что тут у нас происходит?

Капитан моргнул, прогоняя олово из глаз.

– Да хоть бы вот он, – как ни в чем не бывало заявила Кира Ятт, наградил бог фамилией!.. – Вот он может подтвердить мое… алиби. Да, Сергунь? Ты можешь?