Развлекающие толпу - [9]

– Нет! – Анна едва смогла дослушать до конца. Это было похлеще всех безумных идей, которые Кэрол выдавала в школе. – Ты с ума сошла? Ничего не выйдет. Я еще не окончательно тронулась, чтобы участвовать в такой затее! – Вскочив на ноги, она продолжала: – Скажи, что ты это несерьезно! Да и какой смысл во веем этом? Хорошо, ты выиграешь пари, но подумай о последствиях. В каком положении окажешься ты, да и я, если, конечно, буду такой идиоткой, что соглашусь…

– Анна! Оставь свою щепетильность и выслушай меня! Никто ни о чем не узнает. Конечно, мне придется сказать Гаррису, но он поймет. Что касается Уэбба, то после того, как я выиграю пари, он сможет только кусать себе локти! Гордость не позволит ему ни с кем поделиться! Кроме того, разве тебе не хочется отыграться за его высокомерие по отношению к тебе? Соглашайся! Ты только подумай, какая это гениальная идея! Эта умоляюще-упрямая нотка в голосе Кэрол была слишком хорошо знакома Анне, и она лишь беспомощно покачала головой:

– Нет, Кэрол! Ничего не получится, в этом просто нет никакого смысла!

– Есть, Анна, есть! Кроме того, ты сделаешь мне огромное одолжение. Это самая последняя сцена – никаких диалогов, никаких слов, ничего не нужно запоминать. Все, что тебе нужно будет делать, – это стоять у окна и выглядеть напряженной и испуганной. И в сценарии так написано. Нет, ты только подумай: я – звезда, а лучшую большую сцену в самом конце отдают ему. Я уговаривала Гарриса изменить ее. Ничего, может быть, это наконец убедит его! Освещение будет неярким, зрители будут видеть лишь силуэт. А мы с тобой приблизительно одного роста, и если еще надеть на тебя один из моих париков, то никто не заметит разницы! Я хочу только одного – доказать свою правоту, и ты можешь помочь мне в этом. – При этих словах Кэрол сделала широкий драматический жест. – Анна! Неужели тебе совершенно чужд дух авантюризма? Признайся наконец самой себе, что это будет даже увлекательно. Только подумай – ты будешь играть меня, звезду Бродвея. В течение нескольких минут ты будешь моей дублершей. Да эта бездарная сучка Таня отдала бы несколько лет жизни за такую возможность! Только мы ей такой возможности не предоставим. Мы вообще никому ничего не скажем. Лапочка, ну пожалуйста. Ты же моя подруга. Может быть, ты вообще единственная женщина, которая никогда мне не завидовала. Помнишь, когда по ночам я вылезала из окна и удирала в город, ты же всегда прикрывала меня.

– Но это же совсем другое, Кэрол. А то, что ты предлагаешь на этот раз, абсолютно невозможно… да это просто безумие! Ты подумала, что случится, если об этом узнает профсоюз? Ведь эта самая Таня – член профсоюза, разве не так? И… мне бы не хотелось, чтобы Уэбб Карнаган имел на меня зуб, – при произнесении этого имени она слегка вздрогнула. Оставалось лишь надеяться, что Кэрол этого не заметила.

Тем не менее ее школьная подруга была настроена настолько решительно, что просто отмахнулась от всех приведенных разумных доводов:

– Анна, ну почему ты не можешь к этому отнестись как к своего рода терапии? Как к приключению? Неужели тебе не хочется испытать нечто подобное? Обещаю, что никаких осложнений не будет. Посмотри сценарий – и ты поймешь, что я не преувеличиваю. Тем более, что речь идет об одном только разе. Аннушка, ты ведь единственный человек, которому я могу доверять…

Кэрол была в ударе. Она могла убедить кого угодно. К тому же Анна привыкла в присутствии подруги играть вторую скрипку. Но была и еще одна причина, которая заставила Анну согласиться на предложенную авантюру. Что скажет Уэбб, когда обнаружит обман? Да, это действительно была авантюра, причем без всяких последствий. Анна отогнала от себя мимолетное видение лица Крега. Что бы он сказал, если бы узнал? Но Кэрол ведь обещала, что никто ничего не узнает.

– На, возьми почитай или хотя бы просмотри, – Кэрол уже протягивала ей сценарий, – а я пойду поскорее скажу Гаррису, пока ты не струсила.

От старого шипящего калорифера было мало проку. Анна чувствовала, как ее сковывает страшный холод, – не помогала даже наброшенная на плечи теплая накидка.

Она сидела на высоком неудобном деревянном стуле, а Гаррис Фелпс поддерживал ее за талию и старался; приободрить, ожидая ее выхода на сцену. Анна была благодарна ему, но тем не менее она почти не слушала его успокаивающие слова и видела лишь Уэбба Карнагана, который в это время работал на сцене. Небрежное движение губ, сардоническая улыбка неодолимо манили ее. А его грациозные движения напоминали о попавшем в западню диком животном. Для этой сцены он снял пиджак и остался в рубашке с открытым воротом. Вот он поднял руку, чтобы провести пальцами по черным спутанным волосам, и Анна физически ощутила движение его гармонических мышц. Уэбб воплощал собой грацию и порыв… Господи, что же это за сумасшествие так думать о нем, особенно в этом месте и в такой момент!

Анна почувствовала, что дрожит, но отнюдь не от холода.

Наверное, Гаррис Фелпс это заметил, потому что она почувствовала, как его рука сжалась еще крепче вокруг ее талии:

– Тебе холодно? Наверное, ты никак не можешь свыкнуться с мыслью, что Кэрол уговорила тебя участвовать в этой безумной затее. Но ты же не хуже меня знаешь Кэрол и ее способности обводить всех вокруг пальца. Не удивлюсь, если она засела в одном из задних рядов партера, с нетерпением ожидая финала.