Разведотряд - [83]
— Хреново, — подал голос Войткевич, отжимая подол гимнастёрки от крови. — Может быть, закрытая черепно-мозговая… — и на недоуменное «Гм?» боцмана, пояснил: — Башкой крепко треснулся.
— А-а…
— И кто у нас тут? — закончив наконец со своими делами и приподнявшись на локте, позвал Яков, заглядывая под брезент.
Жутковатая маска повернулась к нему. Словно узкоглазый монгольский идол, выкованный из меди, но с синеватой окалиной вокруг щёлочек глаз.
— Ране… — чуть шевельнул опухшими губами «идол».
— Вижу, что не шибко живой… — сочувственно хмыкнул Яша. — Я и то красившее…
— Ранев… — немногим более отчетливо повторил раненый. — Сергей. «2–2137»… — цифры он произнес раздельно, как телефонограмму, с долгими и трудными паузами.
Поэтому Новик, встрепенувшийся сразу, как только разобрал фамилию, поспешил закончить вместо него:
— Гвардии ефрейтор второй разведгруппы второго разведотряда штаба флота. Ладно, Серёжа, потом поговорим…
Только так, не по голосу, а по коду и фамилии, он сумел опознать… Вернее — угадать бойца, виденного им в расположении сводного разведотряда, там, на Кавказском побережье.
Глава 12. В свет и в люди
Урок хороших манер
Но «потом» поговорить удалось только через трое суток. Уже на базе, в партизанском лагере.
Сергей не осознавал, что тащат его на брезенте по козьим тропам, по которым и без груза пройти-то не слишком просто.
Не заметил он и короткого злого боя в лесу на яйле, когда уже вроде и рукой было подать до лагеря, и верный Блитц прибежал — за три версты! — навстречу и жалостливо поскуливал, обнюхивая раненого Войткевича.
Не понял в мареве контузии, что именно Блитц спас хозяина и немалую часть разведчиков, учуяв засаду «добровольцев».
Учуял, бросился на врагов и, даже прошитый тяжёлой маузеровской пулей, вцепился в горло вожаку «добровольцев». Но сжать челюсти как следует уже не сумел. Двое татар бросились на выручку вожаку, успели добить пса, но засада как таковая уже не состоялась. Меньше чем за пять минут перебили всех десятерых, потеряв только одного своего, но какого! — Мыколу Здоровыло. Последнего из «добровольцев», как раз недогрызенного вожака, пристрелил сам Войткевич.
Не видел — да что там Ранев, никто, кажется, не видел, — как железный Яков утёр слезу над чёрно-рыжим телом в запёкшейся крови, телом пса, таким неожиданно плоским и ожидаемо неподвижным. А потом подхватил его на руки, отнёс, шатаясь и оскальзываясь, к ближайшей карстовой воронке, опустил и привалил камнем.
В соседней воронке упокоился улыбчивый (улыбка так и застыла на мёртвых губах) волыняк.
Трое суток подряд гвардии ефрейтор Сергей Ранев, зачисленный в матросы только по обычаю разведчиков носить тельняшки, если и приходил в себя, то путался. И где он, и кто он, и что здесь такое. Даже в то, что он у крымских партизан, Сергей поверил только тогда, когда в одних кальсонах и рубахе, держась за подёрнутую плесенью бревенчатую стену, выбрался наружу из блиндажа — санчасти. И, глядя на вихри тумана, курившиеся между тёмными сосновыми стволами, прошептал губами, ещё непослушными:
— Мать твою хвать…
Тогда и вошла, коротко постучав в дождевую бочку у входа, в землянку разведчиков Мария Васильевна. Держась прямо, можно сказать, царственно, но на самом деле едва волоча опухшие ноги.
— Там… ваша находка… — медленно опустилась она на «барские» полати Войткевича, деликатно не обращая внимания, как подтянул он босые, давно не мытые ступни под полушубок.
— Что, ожил? — спросил Новик, торопливо запахивая на груди сорочку.
— Больше, чем стоило бы… — вздохнула Мария Васильевна и поспешила добавить: — в его положении…
— Говорит? — подал голос Войткевич, всё ещё косясь на сапоги под лежанкой.
— Говорит… — кивнула Казанцева, ставшая во главе партизанской санчасти после голодной смерти единственного кадрового врача.
Не по образованию ставшая или по навыкам, но по силе духа… Видеть такое — уж это дело не для всякого по силам; а ещё и сознавать, что помочь почитай что нечем…
— А не бредит? — с сомнением уточнил Яков. — А то в прошлый раз он меня каким-то дедом Трофимом величал. Грозил в ГэПэУ сдать.
— Я ж говорю, дядь Яша, что рожа у тебя с бородищей кулацкая, — без всякого смущения субординацией заметил из угла землянки «сын полка», точнее, разведгруппы отряда, Валька, пацан лет 13–14 от роду.
— Цыц! — цыкнул на «сына полка» Войткевич, но бороду, принявшую вид и впрямь весьма «допетровский», поскрёб с сомнением.
— Бредит или нет, не знаю… — слабо улыбнувшись, пожала Мария Васильевна плечами, сохранившими прежний портретный разворот. — Сказал, что должен явиться к командованию флота и здесь ему делать нечего…
— Не бредит, — сделал вывод Яков. — Я б и сам не прочь сейчас поближе к командованию, особенно к его кухне. Извините, Мария Васильевна, с вашего позволения… — Решившись-таки высунуть на мгновение ступни, не чище, чем клубни картофеля, Войткевич проворно сунул их в сапоги.
Разговор с разведчиком, ефрейтором Раневым, не дал много.
Их небольшую группу из штата второго отряда, всего в пять человек под командованием знакомого Новика старшины Оразова, придали экипажу «Морского охотника». На случай, если группе Новика потребуется помощь: отбиться от преследования, помочь при погрузке раненых или ещё чего. Но помощь впору было звать самим. Простояв в заданных координатах всего несколько минут, МО вдруг взлетел на воздух без всяких боевых прелюдий и вообще без всякой видимой причины.
Приближается победная весна 1944 года — весна освобождения Крыма. Но пока что Перекоп и приморские города превращены в грозные крепости, каратели вновь и вновь прочёсывают горные леса, стремясь уничтожить партизан, асы люфтваффе и катерники флотилии шнельботов серьезно сковывают действия Черноморского флота. И где-то в море, у самого «осиного гнезда» — базы немецких торпедных катеров в бухте у мыса Атлам, осталась новейшая разработка советского умельца: «умная» торпеда, которая ни в коем случае не должна попасть в руки врага.Но не только оккупанты и каратели противостоят разведчикам Александру Новику и Якову Войткевичу, которые совместно с партизанами Сергеем Хачариди, Арсением Малаховым и Шурале Сабаевым задумали дерзкую операцию.
«Крымский щит» — так называлась награда, которую получали воины вермахта, наиболее отличившиеся при завоевании далёкого от Германии полуострова. Но, обуреваемые мечтами о близком триумфе, они не подозревали, что невысокие горы Крыма укроют отряды бесстрашных и беспощадных народных мстителей, что Сергей Хачариди, Арсений Малахов, Шурале Сабаев и их боевые соратники сделают всё, чтобы защитить своё Отечество от алчной фашистской стаи…
Подходит к концу время оккупации советского Крыма. Но почему фашисты не предпринимают попыток вывезти с полуострова детали уникального моста, который, по замыслу Гитлера, должен был соединить берега Керченского пролива, став кратчайшей дорогой на Кавказ? Свой вклад в разгадку этой тайны вносят хорошо знакомые читателю партизан Сергей Хачариди, старший лейтенант Войткевич и капитан Новик.
Основой сюжета романа известного мастера приключенческого жанра Богдана Сушинского стал реальный исторический факт: покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Бомбу с часовым механизмом пронес в ставку фюрера «Волчье логово» полковник граф Клаус фон Штауффенберг. Он входил в группу заговорщиков, которые решили убрать с политической арены не оправдавшего надежд Гитлера, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную бойню, уберечь свою страну и нацию от «красного» нашествия. Путч под названием «Операция «Валькирия» был жестоко подавлен.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.