Разведотряд - [69]
— На пол! — скомандовал лейтенант, но сам почему-то остался стоять, и даже предупредительно растопырил ладонь перед лицом сапёра — дескать, «замри!».
К высоким дверям кабинета, с той стороны, приближались торопливые шаги…
Слава богу — шаги одиночные, без компании. Поэтому Новик, подняв руку: «Внимание!», ею же махнул на дверь Кольке.
Романов мигом оказался за створкой, которая тут же и распахнулась. Еле успел Колька оказаться в тени. А в дверном проёме, будто в раме парадного портрета, нарисовалась длинная сутуловатая фигура с папкой под мышкой и рыбьим выражением глаз. Вобла-воблой.
Немо позевав отвисшей челюстью, как упомянутая вобла, немец наконец закончил фразу, начатую, судя по всему, ещё в коридоре:
— Die Russen, Herr Brenner! Господин Бреннер!.. — И, выкатив побелевшие от страха, словно моментально сварившиеся, зрачки, перефразировал: — Und wo… Herr Brenner? (А где… господин Бреннер?)
«Ничего тупее, как спросить об этом у русских диверсантов, пожалуй, и не придумаешь…» — как-то неуместно длинно и саркастически подумалось Стефану Толлеру.
Впрочем, времени для самоиронии было у него теперь предостаточно. С момента, как над столом его шефа возникла фигура в вылинявшей пехотной гимнастерке, с засаленной матросской тельняшкой в распахнутом вороте, с сугубо партизански неухоженной, чуть рыжеватой, бородкой чуть выше (ещё выше Стефан поднять глаза почему-то не решился) время потянулась медленнее, чем пригородный берлинский поезд.
Но, видимо, ситуация была не вполне нелепой, потому что рыжеватая борода зашевелилась и советский «матрос-партизан от инфантерии» уточнил по-немецки с предательской безупречностью «фольксдойче»:
— Sie suchen Karl-Joseph, den Scheißkerl die Faschistische? Вам нужен Карл-Йозеф, сволочь фашистская… это я про вас обоих… Или я ошибаюсь?
Экстерьер (в саду)
— Вот что, хлопчики… — этими словами Боцман проводил взглядом пару сапог, безжизненно втянувшихся под тёмно-зёленую завесь лавровишни. И минуты не прошло, как эти (и ещё одна пара) сапоги бодро шуршали по некошеной, глухой части парка в поисках диверсантов. — Нас вже шукають! — закончил фразу Боцман.
Бывший боцман, штрафник Корней Ортугай, как правило, в такие вот «задушевные» моменты начинал вдруг «подпевать» мягким малороссийским напевом. Впрочем, сколько бы ни мягким, но фамилию его матросы произносили наизнанку: «Отругай», с полной уверенностью, что так и надо.
— Сейчас их тут будэ, як тых блох на собаци… — проворчал «Отругай» недовольно.
Ответом ему был наивно-серьёзный, как у младенца, взгляд морпеха с золотистыми кудряшками из-под бескозырки. Парень — чисто херувим:
— Думаешь, наших уже того… — нахмурился он по-детски обиженно, выпятив пухлую нижнюю губу. — Повязали?
При этом «херувим» деловито вытирал устрашающее лезвие десантного ножа о рыжий мох валуна, оставляя на нём багровые мазки. На камне же, подобрав в ужасе ноги и пряча рукою облупленный бюст от нескромного хмыканья матросов, сидела гипсовая девушка с разбитым кувшином.
— Не думаю… — обтянул Ортугай ладонью «старорежимные» обвислые усы. — У наших тротилу полна торба и их самих пять душ. Всех в мешок, как кошенят, не запхаешь. Уж кто-нибудь да что-нибудь рванул бы…
И, словно в подтверждение его слов, в мелкой чешуе липовых крон, там, где проглядывали узкие витражные окна и мавританские минареты усадьбы, и впрямь что-то громыхнуло, спугнув ворон. Раз, другой, третий… Обрастая раскатистым эхом и вытягиваясь, будто по медным кишкам валторны, воем сирены…
Интерьер (в кабинете Бреннера)
Взрыв был мгновенный и глухой, будто не снаружи, а из бронированной утробы сейфа грохнуло. Пожалуй, что никто и не заметил этажом ниже, как звякнули хрусталики бронзовой люстры. Когда рассеялись пыль и горько-кислая гарь взрывчатки, тяжёлая дверца сейфа поползла наружу, нехотя и с униженным стоном. Так что Громов, словно недовольный своей работой (должна была нараспашку лязгнуть, а то и улететь) поторопил дверцу фомкой и сразу замахнулся сорванной с головы немецкой пилоткой.
Но тушить ничего не понадобилось. До бумаг было рукой подать, но, как говорится, «близок локоть…» Взрыв всадил в глубь сейфа вторую, стальную перегородку, может, и не такую же мощную, как наружная дверца, но…
— Ещё раз рванём — вообще загоним, хрен отколупаешь, — озадаченно проворчал Громов старшему лейтенанту Новику, выросшему за плечом сапёра. — Резать надо! — развёл он руками, мол, «рад стараться, да боюсь…». — А нечем…
— Да и некогда, — отодвинул его лейтенант. — Берём что есть.
На дне сейфа, под его уменьшённой и искорёженной копией, была одна-единственная папка, невзрачная с виду, досадно тонкая, но… Отчего-то показалось Новику — необычная, «особая папка», если следовать привычной советской идентификации.
Не было в ней методичного равнодушия номерного «личного дела» или интригующего аванса «совершенно секретно». Но на чёрной эрзац-коже серебрился овальный медальон тиснения. С надписью, выбитой остроугольными буквами или значками, напоминавшими хрестоматийную берестяную грамоту. Посредине медальон симметрично разделял стилизованный меч, перехваченный петлёй ленты с другой надписью, в которой алфавит даже не угадывался. То ли иероглифы, то ли вовсе пиктограмма…
«Крымский щит» — так называлась награда, которую получали воины вермахта, наиболее отличившиеся при завоевании далёкого от Германии полуострова. Но, обуреваемые мечтами о близком триумфе, они не подозревали, что невысокие горы Крыма укроют отряды бесстрашных и беспощадных народных мстителей, что Сергей Хачариди, Арсений Малахов, Шурале Сабаев и их боевые соратники сделают всё, чтобы защитить своё Отечество от алчной фашистской стаи…
Приближается победная весна 1944 года — весна освобождения Крыма. Но пока что Перекоп и приморские города превращены в грозные крепости, каратели вновь и вновь прочёсывают горные леса, стремясь уничтожить партизан, асы люфтваффе и катерники флотилии шнельботов серьезно сковывают действия Черноморского флота. И где-то в море, у самого «осиного гнезда» — базы немецких торпедных катеров в бухте у мыса Атлам, осталась новейшая разработка советского умельца: «умная» торпеда, которая ни в коем случае не должна попасть в руки врага.Но не только оккупанты и каратели противостоят разведчикам Александру Новику и Якову Войткевичу, которые совместно с партизанами Сергеем Хачариди, Арсением Малаховым и Шурале Сабаевым задумали дерзкую операцию.
В сборник «Провинциальные детективы» вошли три остросюжетные произведения, в которых исследуются различные сферы нашей бурной, противоречивой жизни. Авторов интересует не только традиционный для популярного жанра вопрос: «Кто стрелял?» Они стремятся проникнуть в глубины человеческих взаимоотношений, раскрыть тайные пружины, своеобразную, сугубо «провинциальную» подоплеку преступлений. Ю. Иваниченко «Мертвые молчат»; А. Царинский «Алмазная пыльца»; Е. Филимонов «Муравьиный лев».
Проза писателей Крыма.Художник А. Е. Судаков.Составитель О. В. Сотская.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Воспоминания и размышления фронтовика — пулеметчика и разведчика, прошедшего через перипетии века. Со дня Победы прошло уже шестьдесят лет. Несоответствие между этим фактом и названием книги объясняется тем, что книга вышла в свет в декабре 2004 г. Когда тебе 80, нельзя рассчитывать даже на ближайшие пять месяцев.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.