Разведка. «Нелегалы» наоборот - [8]

. Но потом гитлеровцы, уже сами пленённые британцами, естественно, делились информацией так, чтобы подороже себя продать или хотя бы выгородить, заставляя британские спецслужбы, по выражению Стивена Тайаса, «проглатывать» свои утверждения[26].

В XXI веке термин «гестаповский фильтр» ввёл в оборот Донал О’Салливан, но проблема – давнишняя. Ещё в 1970-х Леопольд Треппер сетовал на то, что «после окончания войны, желая спасти свои шкуры, люди из зондеркоманды измышляли истории одну экстравагантнее другой»[27]. Кстати, не успела выйти в печать книга Треппера, как в ФРГ была опубликована основанная на материалах гестапо работа Гюнтера Ноллау и Людвига Циндеркласса[28], где, как мы покажем, встречается тот самый механистический пересказ иных материалов от гитлеровцев.

Конечно, на первый взгляд, странно так говорить, но к следствиям действия «гестаповского фильтра» относится и появление такого, казалось бы, героического термина, как «Красная капелла». Почему немцы придумали само это слово – «капелла»? Потому что, в свою очередь, музыкальный термин «пианисты» они применяли к радистам советских резидентур в Европе. «Пианистов», чьи передачи немцы пытались запеленговать и расшифровать, было много. Отсюда – «капелла». Но и резидентур было много. И они были разного ведомственного подчинения. Например, выходец из Коминтерна Леопольд Треппер и его сотрудники в Бельгии и Франции находились в подчинении РУ РККА. А «Старшина» (Шульце-Бойзен) и «Корсиканец» (Харнак) в Германии работали на НКВД. Между тем у многих авторов (и западных, и российских) «Красная капелла» иной раз проходит как один коллектив. Вот ведь даже «главный диверсант» НКВД Павел Судоплатов в своих мемуарах «Спецоперации» невольно писал о «Красной капелле» как о подпольной сети «созданной» (курсив наш. – Авт.) военной разведкой и НКВД[29]. Понятно, что такой автор, как Судоплатов, прекрасно разбирался во всех тонкостях, но его лишённая нюансов ремарка тем более внесла путаницу.

Перепроверка, а уж тем более отделение зёрен от плевел – одна из главных наших задач.

Участники соглашения

…Если со станции московского метро, которая, как мы выяснили, когда-то называлась «Улица Коминтерна», перейти на соседнюю станцию «Библиотека имени Ленина» и выйти в город через вестибюль под Домом Пашкова, то там еще одна примечательная доска. Светлый мрамор. Соответственно, следы от винтиков, которыми прикреплялись металлические буквы былого названия, заметны ещё лучше. И что же? Чётко видно, что до того, как стать Метрополитеном имени Ленина, московское метро носило имя Кагановича.

…Лазарь Моисеевич Каганович прожил долгую жизнь, но, будучи истинным представителем своей эпохи, оставил удивительно никакие воспоминания. Всё больше – пересказ постановлений ЦК и Московского городского комитета партии большевиков. Один из немногих живо описанных эпизодов – про всё то же метро. А именно: как, возглавляя московскую парторганизацию, он, Каганович, ходил по арбатским переулкам, прикидывая, как соотносится наземная застройка и подземный маршрут пролегания метро[30].

Думал ли Л.М. Каганович о том, что это доносящееся и сегодня из-под земли арбатских переулков постукивание поездов может отвлечь?! А ведь наверняка – отвлекало. Отвлекало тех, кто собирался в особняке британского военного атташе в Большом Николопесковском переулке. С недавних пор этот особняк передан под резиденцию посла Мексики в России. С любезного согласия мексиканского посла Нормы Пенсадо Морено российский соавтор побывал в этом здании.

Скорее всего, за прошедшие годы здесь много что изменилось. Но общая планировка – точно та же. Есть где посидеть-поговорить. Есть и зал для обедов. И конечно, как это принято в России, где бывает зима, при входе есть вешалка. Впрочем, лето 1941 г. было во всех смыслах жарким. Скорее всего, приходя на переговоры (а они шли в период между 14 и 29 августа), советские представители ничего с себя не снимали, а отправлялись прямо в один из залов. Предполагаем, что переговоры шли в том, окна которого смотрят не на улицу, а в сад. Но не думаем, что переговорщики в сад выходили: тогда их можно было бы подслушать из соседних домов.

Кто же был сторонами соглашения, выработанного под стук поездов московского метро и включавшего знаковую фразу о том, что «сотрудничество не только желтельно и осуществимо, но и существенно для достижения общей нашей цели разгрома врага»?[31]

По идее, что касается саботажа и диверсий (а «стержнем» договорённости было именно это), то советскую сторону должно бы было представлять профильное 4-е «судоплатовское» Управление НКВД[32]. Но в обстановке огромного напряжения всех сил на фронтах и переговоры, и дальнейшую координацию в Москве поручили 1-му Управлению, внешней разведке. Она тогда только-только вернулась во всесильный НКВД из было выделенного в отдельное ведомство Наркомата госбезопасности. Под соглашением стоит подпись «генерал Николаев», чью личность мы раскроем чуть позже.

Британскую сторону представляло то, что в советской переписке получило кодовое наименование «Секта»[33]