Разведка и контрразведка - [71]

Ряд документов сильно компрометировал династию Карагеоргиевичей. В частности, было найдено обвинительное заключение военного суда от 1879 г., в котором Петр Карагеоргиевич, Лукич из Милосевача и портной Милан Шелякович обвинялись в нелегальном приезде в Сербию в целях убийства правящего монарха. Еще хуже было письмо С. Лукашевича Пашичу с копией письма королю, датированного 1905 годом. В этом письме Лукашевич угрожал королю, что если не будут удовлетворены его справедливые денежные требования, он «разоблачит чудовищные факты: убийство по приказу Петра короля Александра Обреновича, подготовку вторжения сербов в Черногорию при помощи обмана пограничной стражи подложными документами; получение комиссионных при заказах на орудия, намерения Петра отравить черногорскую княжну Ксению, если она выйдет замуж за короля Александра Обреновича, и т. п. Как видно из сербской бухгалтерии, упорный Лукашевич действительно получил свои деньги.

При наличии подобных нравов неудивительно, что сербы, бежавшие в Женеву, обвиняли друг друга в расхищении казенных денег.

Сербские разведывательные органы своевременно уничтожили свои документы. Лишь в Лознице эта мера предосторожности не была принята. Благодаря этому, весной 1916 г. в Баньялука начался грандиозный судебный процесс 156, а зимою в военном суде в Сараеве — процесс 39 подсудимых. Начальник разведки капитан Коста Тодорович, в сентябре 1914 г. покончивший с собою, чтобы не попасть в плен, тщательно вел дневник и список агентов. Благодаря этому и при помощи других документов военным экспертам удалось вскрыть всю историю сербской разведки и связь ее с организациями «Словенски Юг» и «Народна Одбрана». Большинство подсудимых — 119 человек — было признано виновными. Среди важнейших обвиняемых, присужденных к смертной казни, замененной тюрьмой при Помиловании, находилось 6 священников и 4 учителя.

В Далмации, где в общем славяне держались более лояльно, неожиданно появились агитаторы, призывавшие солдат к дезертирству. Странным образом из отпуска стали часто не возвращаться даже отличные солдаты. Несмотря на все усилия, корень зла обнаружить не удалось.

Словенцы из ненависти к Италии выполняли свой долг, но ясно было, что они лишь отложили до конца войны свои надежды на объединение с хорватами. В связи с противодействием Венгрии, все более распространялась мысль, особенно среди интеллигенции и молодежи, достигнуть объединения вне рамок Австро-Венгрии. Местные власти Крайны должны были сами признать, что школы в Лайбахе воспитывали молодежь скорее в духе государственной измены, чем в духе лояльности. За рубежом антиавстрийская пропаганда сербов делала тревожные успехи. В Америке проживало примерно 700 000 сербов, большинство которых относилось враждебно к Австро-Венгрии, и этого факта нельзя было недооценивать. Эти настроения увиливали агитационные поездки д-ра Поточняк и Милана Марьянович. Правда, среди различных организаций не было единства. В Европе Массарик стремился к объединению партий, которые были едины лишь во враждебном отношении к Австро-Венгрии. Итальянцы начали менять свое отношение к словакам, учитывая, что враждебность словенского населения чрезвычайно затрудняет осуществление их завоевательных планов. Министр Бисолатти заявил в интервью, опубликованном газетой «Матен», о предстоящем союзе с югославянами.

С 1916 г. в Богемии пошло на убыль движение в пользу чешской независимости. С одной стороны, вожди движения были обезврежены, с другой — повлияла неспособность русских развить свои успехи на фронте. Кроме того, населению было не до политики из-за продовольственных трудностей.

В южном Тироле, после бегства или интернирования ирредентистской интеллигенции, одержал верх дух лояльности. В частности, он нашел выражение в июле, когда местной стражей были захвачены изменники Чезаре Баттисти и Фабио Фильци. Когда оба пленника совершили свое «прибытие в город», жители Триента толпами высыпали на улицу. Конвой должен был приложить все усилия, чтобы спасти изменников от самосуда. Все же он не мог заставить население прекратить оплевывание изменников, которым оно, по итальянскому обычаю, выражало свои чувства.

В отношении лояльности итальянцев, попавших в русский плен, их соотечественники также были сильно разочарованы. Еще 6 октября 1914 г. русский посол в Риме Крупенский предлагал переправить от 10 до 20 тысяч пленных итальянцев. Этот план начали при помощи всевозможных хитростей приводить в исполнение еще до вступления Италии в войну, но большинство пленных с возмущением отвергало предложение. Так, например, в лагере, где находились 2 500 итальянцев, лишь один дал свое согласие. Позднее, в связи с обострением нужды среди пленных и с потерей надежды вернуться на родину, нашлось 4 300 из 25 000 пленных итальянцев, которые были признаны надежными и через Архангельск отправлены в Италию. Из них только 300 человек добровольно пошли на фронт. Италия не могла скрыть своего разочарования, и по адресу руководителя этого дела полк. Бассиньяно было направлено немало упреков. Примерно 2 000 человек. из общего числа пленных итальянцев, достигшего IK этому времени 40 000 человек, были собраны во время русской революции в лагерях у Кирсанова, но и они предпочли пробиваться через Сибирь. Пленные, попадавшие в Италию, естественно, хотели поддерживать связь со своими семьями, не открывая, однако, своего неблаговидного поведения. Для этой цели их почту стали отправлять по конспиративному адресу в Петербург «Uffizio centrale dei prigtonieri». Но так как итальянская почта ставила на этих письмах свой штемпель, то эта хитрость была нами раскрыта сразу.