Разведчики - [22]

А еще Никита увидел лежащих на носилках Бадмаева и Васнецова. Подполковника как раз собирались уносить еще два санитара. Взяли носилки они так, чтобы нести вперед головой, это обнадеживало.

– Бадмаич… – прохрипел Филин. – Слышишь меня? Живой?

– Дырка… нету, – тихо, но внятно ответил старшина. – Мало-мало… башка ударил.

– Молчите оба! – приказал первый санитар.

– Наши где? – Филин поерзал, усаживаясь поудобнее.

Удивительно, только с каждой секундой он чувствовал себя все лучше. Ему больше не требовалась помощь в виде понюшки нашатыря или умывания затхлой водой из солдатской фляжки. Противный звон в ушах становился все тише, перед глазами не осталось и следов мутной пелены, а тело вернулось хозяину почти целиком. Разве что левая рука все еще оставалась слабой и дрожала.

– Во дает, – проронил первый санитар, обращаясь ко второму. – Говорю же, нет у него контузии. Повезло в полный рост.

– Я задал вопрос, рядовой. – Филин добавил голосу строгости.

– Впереди. – Санитар кивком указал в западном направлении. – Километра на три продвинулись. Там старая железная дорога и полустанок какой-то. Аккурат до него одним махом рванули. А сейчас, наверное, еще дальше ушли.

– Слышал, Бадмаич?

– Поезд смотреть надо важно. Эти чотгор-шулмас[5] и поезд вместе. – Старшина обмяк, но не так, чтобы совсем, а просто выдохся.

– Это верно. – Филин оперся о плечо первого санитара и поднялся на ноги. – Тоже думаю, что как-то связаны эти неубиваемые фрицы с тем поездом.

Голова слегка кружилась, но стоял капитан достаточно твердо. Постояв пару секунд, Никита наклонился, выудил из-под слоя смешанной с пеплом земли почти не обгоревший ватник, затем нашел автомат – тоже вроде бы ничего, целый, оделся и забросил оружие на плечо, как мотыгу. Ощущение оружия в руке придало бодрости, и Филин внутренне «взвился», как те соколы из песни, орлом.

– Вы чего, товарищ капитан?! – Санитар не возмутился, а скорее изумился. – Вам в санбат надо!

– Бадмаева несите. Я сам. – Упреждая возражения санитаров, Филин махнул рукой. – Это приказ. Выполняйте.

– Есть. – Первый санитар пожал плечами.

Никита был уверен, что, если бы не субординация, боец покрутил бы пальцем у виска.

Санитары подхватили носилки со старшиной, но прежде чем они двинулись в тыловом направлении, Филин спросил о главном:

– Кого еще удалось откопать? Ефрейтора поблизости не находили?

– Никого. – Первый санитар взглянул на капитана виновато. – Выжгли тут гвардейцы все под ноль.

Филин нахмурился и отвернулся.

– Нету… тела, – прошептал Бадмаев. – Леха… жив.

Никита, не оборачиваясь, похлопал старшину по плечу и кивнул санитарам.

Бадмаев был прав. Пока не найдено тело, списывать Покровского со счетов не следовало. Хотя, если было прямое попадание, например, тела и не будет. Одни «клочки по закоулочкам», как в той сказке.

Мысль вдруг скользнула дальше, и в голове эхом повторились следующие слова Бадмаева: «Леха… жив». Старшина произнес их, как отдельное предложение. Уверенно так сказал. Почти заявил. Ашир будто бы откуда-то знал, что Леха жив, и поэтому здесь нет его тела.

Расспросить старшину капитан теперь не мог, бойцы-санитары с носилками уже скрылись из вида, поэтому пришлось просто отложить в голове, на крайней полочке, что судьба Покровского пока в тумане, и заняться главным вопросом. Точнее, вопросами: что за антинаучная мистика разгулялась на данном участке передовой и прилегающей местности? и есть ли тут действительно связь с тем поездом за линией фронта?

В первом приближении связь вроде бы имелась, вот и Бадмаев подтверждал. Но не потрогаешь – не узнаешь. Филину требовалось убедиться во всем лично: на глаз, на ощупь, а если потребуется, то и на зуб…

Так бывает с похмелья: бодрость духа и энергия в теле вдруг в один миг сменяются полным безразличием и ощущением какого-то фарша вместо мышц. Именно так, в один миг, резко. Шел себе, шел, почти насвистывал, как вдруг… раз!.. и накрыло медным тазом. Жизнь сделалась никчемной, тело покрылось липким потом, а вместо упругих мышц образовалась бумажная масса, хоть фигурки папье-маше лепи.

В такой момент наилучший вариант – лечь на травку, расслабиться, выдохнуть и прикрыть глаза на пять минут. Спать не обязательно. Главное – расслабиться.

Но это если с похмелья. Если дело в контузии, все сложнее. Что бы там ни заявлял будущий доктор, а пока что санитар из Отдельного медико-санитарного батальона, встряхнуло Филина изрядно, а значит, последствия просто обязаны сказаться.

Когда Никита вышел на тропу, по которой еще полдня назад разведгруппа улепетывала из немецкого тыла, его качнуло пару раз с такой силой, что Филин едва не встал на четвереньки. Все обошлось, но передвигаться капитан начал осторожнее, без ухарства, с учетом как его там… анамнеза, кажется. Филин дважды отлеживался по поводу ранений, поэтому кое-какие медицинские словечки запомнил. Анестезия, инфильтрация, гангрена… еще чего-то там. Расширять словарный запас Филину не хотелось. На госпитальной койке хорошо, сонно и сытно, но на свежем воздухе лучше.

Вокруг снова стояли корабельные сосны, воздух пронизывали ароматы смолы и увядающей травы, а мшисто-хвойная подстилка пружинила под ногами. А еще имелось холодное небо над головой и полное непонимание происходящего – внутри этой самой головы.