Разведчики 111-й - [4]
Когда в строевом отделе дивизии его спрашивали, почему он то и дело откомандировывает людей из роты, рубил с плеча:
— Слабаков мне не надо!
К границе Германии Покрамович вместо семидесяти двух человек, полагавшихся роте по кадровому расписанию, привел около пятидесяти «соколиков». («Соколики» — это было его любимое обращение к своим товарищам.) Но и на этом отбор боевого состава не закончился.
Заслуженные воины, чью грудь над желто-красными нашивками за ранения украшали ордена и знаки «отличных разведчиков», бойцы Покрамовича были юношами девятнадцати-двадцати лет. Ему самому в то время едва исполнилось двадцать три года, а двадцатипятилетние назывались в роте «старичками».
«Старичков» от марш-бросков Покрамович освободил. А тех, кому перевалило за тридцать (их насчитывались единицы), перевел в хозуправление роты. Такого, правда, не полагалось, но его создали, и состояло оно из поваров, ездовых, санинструктора, сапожника, писаря и бог знает кого еще по должности.
Среди них оказались самый старый в роте тридцатичетырехлетний Николай Баландин — добродушнейший дядька саженного роста; один из особо отличившихся при захвате корабля в Баренцевом море, Иван Обросов, до войны повар ярославского ресторана и теперь, в конце войны, вновь вернувшийся на кухню; Александр Волков — парень еще безусый, но немного оглохший после контузии, и еще несколько человек — всего около десяти.
Команда «ух» — прозвали их в роте. Эта команда действительно стала вытворять такое, что разведчики, а потом и все, кто сталкивался с ними, только ахали. Началось с того, что ефрейтор Баландин будто забыл о своем воинском звании и стал величать себя в третьем лине по имени и отчеству.
— Ребятушки воевать пойдут, а Николай Василич дома останется, — нараспев, нудным голосом зудил он. — Николай Василич старенький стал, отвоевал свое. Ребятушки вернутся, а Николай Василич им печку истопит. Отдыхайте, ребятушки, грейтесь, кашки покушайте.
В таком духе Баландин, кавалер ордена Отечественной войны I степени, двух орденов Красной Звезды, Славы II и III степени и медали «За отвагу», мог скрипеть, не переводя дыхания, сколько угодно. От него и пошло: в обозной команде все стали называться по имени и отчеству и все старались для «ребятушек» как только могли, всяк на свой лад.
Дорвавшись до кухни, Обросов вместе с прежним поваром, ефрейтором Орешкиным (а по-новому — Александром Василичем), начали готовить неслыханные в армейском меню блюда: котлеты, беляши, а однажды придумали такое, о чем никто в роте от роду не слыхал, — чихиртму!
Конечно, об этой самой чихиртме разведчики расхвастались всюду, где только могли, но прежде всего — в санбате. И на больших привалах, когда получали обед, в разведроте стало полным-полно гостей. То сестры из санбата забегут: «Ой, ребята, чем-то у вас так вкусно пахнет?» — то связистки заглянут…
Вскоре разведчики не то что чихиртмы, а даже простой пшенной каши не ели вдосталь. Свою марку они держали высоко и были щедры на угощение, а потом, на марше, за обе щеки уписывали хлеб. Тут, конечно, не обходилось без веселых споров: «Съешь буханку за километр?» Находились такие шустрые, что съедали, — хотя дело это не простое, на грани невозможного.
А Иваны Иванычи, Александры Василичи и вся команда «ух» по-прежнему из кожи вон лезли. Проводив роту в путь, они стучали ножами, что-то жарили на костре, что-то варили в старой походной кухне и дополнительной трофейной, и, наконец, настал день, когда в богатую усадьбу какого-то бежавшего с немцами польского магната, где рядом со штабом дивизии остановились на отдых разведчики, на рысях влетели кухни.
— А вот кисель! — важно восседая на козлах первой, кричал Баландин. — У кого большие ложки? Кому киселя хлебать?
На этот раз даже Покрамович не выдержал. Обычно он не касался кухонных дел и равнодушно ел, что дают. А тут, заслышав Баландина, вышел на каменное крыльцо дома.
— Какой кисель?
— Клюквенный из концентрата — раз! Из яблочной повидлы — два! Из малинового варенья — три! — спрыгнув с козел, доложил Баландин.
— Так… Значит, кисель, — прищурившись, что служило верным признаком раздражения, протянул Покрамович. — А еще чего вы наварили?
— А еще — компот! — нимало не смущаясь, лихо отрапортовал Баландин.
И этот компот оказался спасительным для ретивых поваров. Покрамович только руками развел:
— Ну, если еще и компот, значит, так надо. Кафе «Норд» на Невском, а не рота… — И он вдруг звонко расхохотался, подмигнул разведчикам, вслед за ним высыпавшим на широкое крыльцо.
— А ну, соколики! Устроим кафе?
Через какую-то минуту из дома вытащили столы и расставили в парке под голыми, мокрыми липами. Расселись под ними торжественно. Саша Казьмин, зачисленный в сорок первом году в консерваторию, но так и не проучившийся в ней ни одного дня, играл на аккордеоне по заказу публики.
— Маэстро! «Брызги шампанского»!
— «Рио-Рита»!
— Любушку-голубушку!
«Маэстро» — в маскировочных брюках, в сапогах, за голенища которых были засунуты автоматные магазины, — еще и пел. Больше всего нравилось ему вот это: «Если нету любви, ты ее не зови, все равно на найдешь никогда…»

Грудь многих ветеранов советского спорта украшают ордена и медали, полученные ими за подвиги, совершенные на полях сражений в годы Великой Отечественной войны. Там, где всего труднее, где требовались колоссальное физическое напряжение и выдержка - и на передовой линии, и в глубоком вражеском тылу, - находились эти закаленные, мужественные люди. Они служили примером, по ним равнялись остальные. Прочитав эту книгу, посвященную 25-летию победы над фашистской Германией, читатель познакомится с воинами-спортсменами, которые вместе со всем советским народом доблестно защищали Родину от нашествия гитлеровских полчищ.

Автор романа «Стальной шквал» Т. Хуусконен, мобилизованный в финскую армию, со знанием очевидца рассказывает о событиях заключительного этапа войны, внимательно прослеживает те изменения, которые произошли в мыслях финских солдат, ярко и зримо воссоздает картины прошлого. Драматичность событий, яркий образный язык, сложные и глубокие характеры героев — все это делает книгу интересной для самого широкого круга читателей.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

«…В нем мирно уживались яркая, брызжущая, всесторонняя талантливость с поразительной, удивляющей некультурностью. Когда я говорю талантливость, я подразумеваю не какие-то определенные способности в какой-то определенной области — я говорю о другом таланте, о таланте жить. Есть и такой, и именно им обладал Джулиано».

«Очевидно, это была очень забавная сцена: сидят двое в крохотной землянке батальонного НП, в двух шагах от немцев (в эту ночь Лёшка дежурил не на командном, как обычно, а на наблюдательном пункте), курят махорку и разговаривают о матадорах, бандерильеро, верониках и реболерах, о которых один ничего не знал, а другой хотя тоже немногим больше знал, но кое-что читал…».

Рой Якобсен — едва ли не самый читаемый в мире норвежский писатель. Он дважды номинировался на премию Северного совета, а за книгу «Ангел зимней войны» получил сразу несколько наград — от радиослушателей, от Союза молодых критиков и приз «Книга года — выбор молодежи». Это роман об одном из ключевых моментов русско-финской войны. В ноябре 1939 гола на пути наступающих русских войск оказывается городок Суомуссалми. Финны решают эвакуировать жителей и спалить город дотла. Покидая навсегда свои прибранные дома со свежевымытыми полами и кучками дров у порога, из города уходят буквально все, даже собаки и кошки.

В повести «Очень хочется жить» воспеваются красота и мужество советского человека, солдата и офицера в первые годы минувшей войны.Роман «Рассудите нас, люди» посвящен молодым людям наших дней, их жизни, борьбе, спорам, любви, исканиям, надеждам и творчеству.