Разведбат - [23]

Настоящих, подготовленных солдат в стране как будто и не было. Военкоматы, в основном, набирали контрактников — пьяниц, бомжей, убийц, уголовников, зачастую прошедших медкомиссию формально. А ведь при ранениях кровь берут у тех же солдат-товарищей. Брали всех, и даже разрешали подписать контракт на полгода, хотя минимальный, по закону — на три года. Многих набирали в один конец. Захочется иному такому «воину» пострелять по людям, приползёт в деревню и давай стрелять по всем подряд из автомата, просто так. И таких «шутников» хватало. Наркоты нажрётся, и давай «творить чудеса». В лучшем случае ему сами же ребята переломают кости и бросят в вертолёт. Приедет такой «воин», один день побудет в батальоне, напьётся, хватается за оружие, его разоружают и — в вертолёт. Один день попил в Чечне водки — и он ветеран.

Сначала таких, кто шёл действительно воевать — было 30 процентов, остальные мусор и шваль. Конечно, были среди контрактников и очень хорошие ребята. И я очень горд, что судьба свела меня с ними. Приходили бывшие менты, тыловики, бывшие десантники, все бывшие, но разведчиков, кто срочную служил в разведке — единицы. Пришёл такой дядя 35 лет, служил в милиции. Он рвёт на себе одежду, орёт — «духи»! «духи»!». И как этому дяде объяснить, что надо делать в разведке? Как хочешь, а с ним завтра идти в поиск. И шли. И получали по зубам. Потом они работали всё лучше и лучше. Срабатывал и механизм выталкивания из группы таких, кто не может к нам притереться. Ребята понимали: от того, что этот дядя не может или не хочет делать так, как хочет командир, в итоге погибнут все. И происходило отторжение. Бывало и так: приходят ребята к такому, который не вписывается в группу и говорят: «Жить хочешь?» — «Хочу». — «Иди к командиру и отказывайся идти с нами на задание». В процессе жития, конфликтов, неурядиц было видно, кто с кем может разговаривать, вместе работать, кто за кого может глотку порвать. Однажды в группе выявили наркомана. Он из аптечек у своих же товарищей вытаскивал тюбики промедола, протыкал их, выкачивал наркотики и закачивал воду. Ему переломали все рёбра, бросили в вертолёт и отправили обратно в Россию.

Елена Чиж, начальник медслужбы батальона, капитан:

— Это был грузин, стервец. Зашли к нему в палатку и под матрасом нашли два-три пустых тюбика из-под промедола. Для меня это был шок.

Обезболивающие — промедол, мы получили в Моздоке. А когда поехали, со мной было всего три ампулы. Получили 600 ампул, и сдуру я промедол сначала раздала — когда начались боевые выходы. Сначала выдала и в тыловые подразделения, потом их пришлось забирать, чтобы не использовали не по назначению.

«Мне предложили выбрать войну или тюрьму…»

Александр Соловьёв:

— Одна партия контрактников была — настоящие уголовники. Один из них прямо сказал: «Мне предложили выбрать войну или тюрьму. Я выбрал войну». Другой на второй день меня спрашивает: «Командир, когда вы нас на мародёрку отпустите?». На сафари мужик приехал! — «А что, там за это сажают, а здесь можно!». Такие «воины» полностью на совести военкоматов.

Прилетает вертолёт, а перед посадкой я трое суток эту вертушку вылавливал, все маршруты рассчитывал, чтобы эту «корову» «духи» не сбили. Выгружается толпа «контрабасов», и они уже расписаны, кто в какую роту. За меня всё решали, приходилось брать из того, что дают. Смотрю — стадо ободранных чумарей, глаза — как на именины приехали. Через день их обратно в вертолёт, как тесто засовываем.

Владимир Паков:

— Когда я в конце февраля вернулся из госпиталя, за один день уволил 32 человека — за хищения боеприпасов и пьянки. Контракт элементарно можно было прервать. За пьянку — сразу. Один контрактник мне сказал: «Я буду только на кухне, на боевые не пойду». — «Ты воевать пришёл или на кухне сидеть? Свободен!». Обстановка в Чечне не способствовала воспитанию личного состава, жизни бы людей сохранить.

А шли к нам — из-за нищеты. Были такие мужики, что рассказывали: в деревне за работу получали по 20 рублей в месяц и осенью мешок чего-нибудь. Военкоматы брали всех, кто хочет.

Каждый человек, когда выпьет, ведёт себя по-разному. Попробуй угадай, что у него в голове, когда выпьет? Может быть, он за автомат возьмется! А если в горы утром, то вечером даже если всего 50 граммов выпил — уже тяжело идти, подведёт товарищей, надо же много на себе нести — оружие, боеприпасы.

Алексей Трофимов:

— У нас в роте был костяк, хорошее управление, мы хорошо знали друг друга. Да, были среди контрактников отморозки. Александр Соловьёв, он великолепный психолог, в первый же день брал их на задание, ставил в такие условия, что наутро они уходили в другую роту или вообще уезжали. Оставались в роте те, кто пришёл не ради денег, а воевать именно за Родину, чтобы уничтожить бандитов.

Александр Хамитов, командир 2-й разведывательной роты, старший лейтенант, Герой России:

— В ноябре пришли первые контрактники. Люди были разные, но атмосфера в коллективе зависит от командира, поэтому никаких претензий у меня к своим солдатам нет. Ни один из них ни разу не подвёл меня. К срочникам относились, как к младшим братьям, берегли их, опекали. Хотя были и такие, кто пытался показать себя «супер профи». Таких хватало до первого боя, потом домой досрочно, по собственному желанию.