Разведбат - [14]

К моменту отправки на операцию опытные механики-водители в большинстве уволились, из 23-х — 18, это точно. Пришли новые, с учебки. Толком мы их не знали, вождений в батальоне с ними ещё не проводили, занятий по технической подготовке провести не успели. В личном деле такого механика-водителя написано, что программу освоил, прошёл стокилометровый марш, а что реально он из себя представляет, мы не знали.

Отвечал я в батальоне и за состояние оружия, а также за боеприпасы. В моём подчинении были мой зам. — начальник службы РАВ (ракетно-артиллерийского вооружения — авт.) старший лейтенант Михайлов, и прапорщики — начальник технической части Костин, и командир ремвзвода Коротков. В ремвзводе было 20 человек. Все ехали со свом штатным оружием, что-то брали со складов, сами должны были за ним следить. Офицеры от ПМ (пистолет Макарова — авт.) отказались, получали АКМ (автомат Калашникова модернизированный — авт.). Командир взвода обязан был оружие проверять. В распорядке дня было — чистить оружие каждый день. Если у кого-то оружие было не пристреляно, или с ржавчиной — так его сами доводили до такого состояния. В Афганистане в 1987–89 годах я служил командиром танкового взвода, потом роты, из 54 человек больше половины — узбеки и казахи, там следили за оружием, и сам всё проверял. Отношение к службе тогда было лучше.

«Из четырёх неисправных машин собрал две нормальные…»

Сергей Тиняков, командир взвода роты радиоэлектронной разведки, старший лейтенант:

— У нас одна единица техники — машина обработки информации — была неисправна. Плюс две машины по назначению своей аппаратуры в Чечне были не нужны, поэтому эти три машины мы и оставили в Нижнем.

Пока три дня стояли на полигоне, ещё до отправки, проверяли аппаратуру, учились. Проверка оборудования показала, что аппаратура частично не работает: давала большие ошибки при пеленговании. Приехали в Моздок, развернулись, опять стали проверять. Капитана Маняка комбат дёргал туда-сюда, а я с аппаратурой возился. Вытащу блок, покопаюсь, заменю, вставлю. Из четырёх неисправных радиопеленгаторных машин собрал две нормальные. Откалибровали пеленг. Худо-бедно — машины заработали.

Экипаж машины состоит из водителя и двух операторов — это были обыкновенные ребята, выпускники ПТУ. Посадил операторов тренироваться. Практика у них была очень маленькая, да и знания в процессе службы стали постепенно теряться. Словами всё не объяснишь, пока сам не покрутишь ручкой, да и сам что-то забыл. Пока стояли в Моздоке, операторов работать научили. Создали дежурные смены, журналы завели, всё упорядочили. На первой же стоянке — довели боевому расчёту частоты, диапазоны, и потихонечку начали работать. Дальше служба пошла — как по накатанному.

Водители научились ездить прямо на глазах. А уж когда поехали по Чечне — там стали асами. Особенно запомнился ефрейтор Ходырев, срочник, я с ним ездить не боялся.

«Никто на автоматы не жаловался…»

Евгений Липатов, старший разведчик-пулемётчик на БРДМ:

— Всё оружие получали со складов, АК-47 и АКМ, ещё старой сборки. Автоматы все были пристреляны, намного качественней, чем новые калибра 5.45. В бою они себя хорошо показали — механизмы лучше, более прокалены, заклиниваний не было. Никто из пацанов на автоматы не жаловался. А вот СВД (снайперская винтовка Драгунова — авт.), конечно, не были пристреляны.

«Это было убитое оружие…»

Александр Соловьёв, командир разведывательного десантного взвода, старший лейтенант:

— На момент первого боя у меня был штык-нож — абсолютно тупой, с обломанным кончиком, масло было трудно резать. Этому штык-ножу было 25 лет, и сталь такая, что заточке не полдлежит. Часть автоматов моему взводу досталась со склада, сданные туда после похода в Чехословакию, с 1969 года. Попадалось оружие с ржавчиной, непристрелянное, такое, что не поддаётся пристрелке. Сдать такие автоматы оружейнику? А кто поменяет? И где взять столько нового оружия?

Алексей Трофимов:

— Оружие — сдавали его на склад на консервацию во время, когда батальон был фактически расформирован. Пришлось его пристреливать в районе Горагорского — когда уже шла операция! Соловьёв тогда пристрелку устроил. Ребята хотя бы попробовали своё оружие. А пристреливать автоматы на ДУЦе было лень.

Иван Кузнецов, командир взвода, старший прапорщик:

— Наше оружие — отдельная тема. Автоматы со склада — ржавые. Это было убитое оружие. Перед сдачей на склад оружие должно быть смазано, смазку убрал и воюй, а тут берёшь — ржавчина солидолом намазана. В канал ствола шомпол невозможно протолкнуть! Магазины для патронов — дефицит, зато боеприпасов — немеряно. Набирал патроны россыпью в карманы, набивал ими все, что можно. В бою набивать магазины некогда. Порой шли в бой — на автомате спарка магазинов, да в карманах по магазину, и всё. Как нужны были в батальоне снайперы — по штату не положено! АГС (автоматический гранатомёт станковый — авт.) — не было. Ни одного миномёта! У «чехов» же (так называли боевиков в Чечне — авт.): в тройке — гранатомётчик, снайпер, пулемётчик. И только в Чечне в батальон пришёл новый штат.

«Деревянный приклад — это деревянный приклад…»