Разумное животное. Пикник маргиналов на обочине эволюции - [21]

Вернемся к триаде «питекантроп — неандерталец — кроманьонец». Какое-то время ученые тешили себя надеждой, что им наконец удалось вплотную подобраться к истокам рода человеческого и нарисовать простую и понятную схему антропогенеза. Намеченные уверенной рукой этапы большого пути смотрелись весьма внушительно и не вызывали опасений, что в обозримом будущем сия идиллическая картина может потребовать решительного пересмотра. Все складывалось на редкость удачно: около миллиона лет назад бравый питекантроп, сжимая в кулаке ручное рубило, бодро зашагал в светлое завтра, неустанно эволюционируя по дороге. Казалось, дело теперь за малым: заполнить пробелы антропологической летописи новыми находками. Важная, необходимая, но вполне рутинная работа. Однако недолго музыка играла… Когда в 20-х годах прошлого столетия в Южной Африке обнаружили останки австралопитека, существа значительно более древнего, чем питекантроп, это сразу же внесло путаницу в привычную схему, и она затрещала по швам. Да и без того претензии питекантропа на роль недостающего звена выглядели недостаточно убедительно — он был все-таки слишком человек. Между ископаемыми приматами и стройным, как тополь, эректусом пролегла самая настоящая пропасть; он давным-давно перешагнул рубикон, и за его плечами брезжили сотни тысяч, а то и миллионы лет прогрессивной эволюции.

Человекообразных обезьян в третичном периоде было великое множество, но все они жили слишком давно — 15, 25 и 30 миллионов лет назад. Когда в середине миоцена ощутимо похолодало и благодатный тропический климат начал постепенно меняться на умеренный, выживать в новых условиях стало труднее. Пышные третичные леса отступали и съеживались, а на смену им приходили сухие степи и саванна. Примерно 10 миллионов лет назад одна из групп человекообразных обезьян решительно встала на путь очеловечивания и неторопливо двинулась в люди, пока около миллиона лет назад не произошел, так сказать, фазовый переход, породивший прямоходящего питекантропа. Совершенно очевидно, что Homo erectus — продукт длительного развития, и подлинное недостающее звено следует искать гораздо раньше.

Сложность проблемы неплохо отражена в старом анекдоте. Профессор обращается к студенту: «Вы, молодой человек, ровным счетом ничего не знаете. Даю вам последнюю возможность реабилитироваться. Выбирайте: два легких вопроса или один трудный?» Студент реагирует мгновенно: «Один вопрос всегда лучше, чем два». — «Замечательно. В таком случае скажите мне, где появился первый человек?» — «На Арбате». — «Как так?» — удивился профессор. «Извините, профессор, но это уже второй вопрос», — лукаво улыбнулся студент.

Итак, о чем нам поведали южноафриканские находки? В 1924 году антрополог Раймонд Дарт (1893–1988) у железнодорожной станции Таунгс, что в Ботсване, обнаружил ископаемый череп с явными гоминидными признаками (слабое развитие надглазничного валика, небольшие клыки и отсутствие диастем между зубами). Дарт назвал своего «крестника» австралопитеком, что в переводе означает «южная обезьяна». На протяжении последующих десяти с лишним лет было найдено еще несколько австралопитеков, и картина стала понемногу проясняться. Австралопитек оказался сравнительно некрупной прогрессивной обезьяной с массой тела от 36 до 55 кг и средним объемом черепа 520 см³. Таким образом, его мозг был не больше, чем у современной гориллы, но поскольку австралопитек много мельче, то выглядит башковитее нынешних человекообразных. Однако настоящей сенсацией стали найденные Дартом черепа ископаемых павианов, на которых южная обезьяна, по-видимому, охотилась. Все они были пробиты мощным ударом в левый висок. Складывалось впечатление, что сокрушительный удар наносился неким твердым предметом, зажатым в правой руке. Изучив сотни костей, обнаруженных в раскопе, Дарт пришел к выводу, что австралопитек орудовал импровизированной костяной дубинкой, поскольку ударная площадка найденных тут же бычьих костей замечательно совпадала с дырой в павианьих черепах. Кроме того, разящий удар справа не оставлял сомнений в том, что охотник преследовал добычу на двух ногах; предпринятый впоследствии анализ костей стопы австралопитека подтвердил его способность к прямохождению. Раймонд Дарт настолько увлекся, что назвал культуру австралопитековых остеодонтокератической, то есть культурой кости, зуба и рога.

Ученый мир всколыхнулся, ибо южная обезьяна путала все карты и разрушала устоявшуюся схему антропогенеза. Хотя прогрессивные черты и двуногость австралопитека сомнений не вызывали, многие ученые решительно отказались числить его кандидатом на вакантное место нашего далекого предка. Большинством голосов он был объявлен боковой веткой, навсегда застрявшей в эволюционном тупике. Когда же выяснилось, что геологический возраст южноафриканских окаменелостей не превышает миллиона лет, австралопитека окончательно списали в тираж. Получалось, что он был современником гораздо более прогрессивного питекантропа и уже только по этой причине никак не мог быть его предком. Знакомый нам Ральф фон Кёнигсвальд писал: «Австралопитек — плохой ученик. Он застрял на школьной скамье жизни».