— Какой же он, получается, был раньше толстый, — говорит мой муж, озабоченный своим якобы лишним весом.
— Твой якобы лишний вес, — объясняю я мужу, — следствие твоего страха перед быстротечностью и бренностью жизни, страха, обостренного твоим атеистическим взглядом на мир. Несмотря на прекрасную рекламную акцию «„Тыгодник“ для друга», благодаря которой вместо одного «Тыгодника Повшехного»[1] мы еженедельно получаем два, ты свой экземпляр используешь для пересаживания араукарии. Тебя бы от лишнего веса смерть жены и маленькой дочки не спасли, no way.
Да, так почему больше не выйдет фотографировать? Дело в том, что сосед, похоже, начал новую жизнь — а детские шмотки я могу фотографировать и на собственном балконе. В соседском меня интересовала борьба с хаосом и то мизерное сопротивление, которое сосед ему оказывал. Оказывал, оказывал — и наконец оказал, разве что я ошибаюсь и все совсем наоборот — тогда беда на наши добрососедские головы. Семнадцатого августа в понедельник в пять тридцать утра я вышла на балкон пошпионить, пока не проснулись близлежащие балконы, и обнаружила у соседа ни больше ни меньше как висящие на сушилке детские вещички. А потом муж пошел в магазин и заметил детский велосипед, стоящий у самой соседской двери, чуть ли не на коврике.
Не может быть на одной лестничной клетке двух семей, попавших в аварию со смертельным исходом, это просто выходит за рамки ежегодной статистики — присутствие соседа было для нас добавленной ценностью, спасительным обстоятельством, своего рода промессой Провидения. Отъезд соседа означает истечение срока действия этой промессы в самый неподходящий момент, накануне отпуска.
Назавтра муж относит баулы в гараж, сопровождаемый одиноким ажиотажем старшей дочки. Если бы не договоренность о сроках и уплаченные деньги, мы бы поехали завтра или даже во вторник. Нет настроения. К тому же у сына температура.
— Температура? — спрашивает муж.
Почти тридцать девять. Здоровый малый, хорошо сосал, а тут вдруг температура. Даем парацетамол и ждем.
Через два часа температура падает, и мы трогаемся. Перед Серпцем встаем в пробке — двумя часами ранее на перекрестке, к которому мы подъезжаем, произошла авария — по причинам, которые газеты и телевизор упорно именуют невыясненными, черный «БМВ» врезался в бок красной «тойоты», разбросав содержимое отпускного багажника в радиусе пятидесяти метров и оставив находившихся в «тойоте» детей полусиротами со стороны тридцатидвухлетней матери. Поскольку прибавить скорость нельзя, муж разглядывает, что люди берут с собой на каникулы. Отец из «тойоты», возможно, тоже стоит, смотрит на вещи и думает: «Что-то я не припоминаю, чтобы мы брали этот большой черный мешок».
А он, может, вовсе не вам предназначался.
© Текст: Ю. Баргельская
© Перевод c польского Ирины Адельгейм
