Разум в огне. Месяц моего безумия - [78]

– Ты шутишь, что ли? – спросила она, обидевшись, что я могла предположить такое. – Он никогда бы так не сказал.

* * *

Она была права: мой логический ум понимал, что Аллен неспособен на такое. Но почему тогда я продолжала верить своим странным воспоминаниям, хотя уже получила кучу доказательств, что их не было? И почему именно эти воспоминания сохранились? Если моя болезнь не была психической, откуда взялись галлюцинации?

Хотя галлюцинации, паранойя и иллюзорное восприятие реальности являются основными симптомами шизофрении, они могут проявиться и у тех, кто не страдает заболеваниями психики. В 2010 году исследование, проведенное Кембриджским университетом, помогло пролить свет на мыслительный процесс шизофреников.

В ходе исследования здоровым студентам-добровольцам вводили вещество кетамин, блокирующее NMDA-рецепторы, поврежденные в ходе моей болезни, после чего им провели так называемый «тест с резиновой рукой». Пятнадцать студентов попросили положить руку на стол рядом с резиновой рукой; при этом в первый раз им вводили кетамин, а во второй – плацебо. В ходе эксперимента настоящая рука была спрятана, а кисточки, присоединенные к моторам, проводили по указательным пальцам обеих рук. Хотя эта иллюзия могла обмануть и тех, кто принимал плацебо, студенты, принявшие кетамин, скорее верили, что резиновая рука настоящая и принадлежит им, и меньше сомневались в этом.

Эксперимент показал, что инъекция кетамина способствует нарушению восприятия реальности, и то, что рациональному уму кажется невозможным, внезапно становится реальным (как, например, умение изменять возраст человека усилием мысли).

Десятилетиями ученые исследуют этот феномен, проводя эксперименты, подобные опыту с резиновой рукой. Но галлюцинации остаются интригующим предметом изучения, и ученые так и не пришли к единому мнению об основных механизмах и причинах их возникновения.

Нам лишь известно, что галлюцинации возникают, когда мозг воспринимает внешний стимул – образ, звук или прикосновение, – но стимула на самом деле нет; мозг неспособен различить внешнее и внутреннее (так называемая теория саморегулирования).

По мнению профессора психологии Филипа Харви, именно потому, что галлюцинации порождены нашим собственным умом, в них так легко поверить и они так отчетливо откладываются в памяти. Срабатывает так называемый производственный эффект: «Поскольку мы сами производим галлюцинации, – объяснил мне доктор Харви, – они и запоминаются лучше».

Поэтому я скорее всего никогда не забуду тот момент, когда мне казалось, что я состариваю психиатра усилием мысли. И это лишь доказывает, как ненадежна наша память. Это осознание не дает мне покоя.

Например, я совершенно отчетливо помню, как проснулась в смирительных ремнях в палате интенсивного наблюдения, где, кроме моей, было еще четыре кровати, и как за мной присматривала женщина в фиолетовом – сцена, описанная в начале этой книги. Я точно помню, что видела на правой руке оранжевый браслет с надписью «МОЖЕТ СБЕЖАТЬ». Родители и друзья это подтвердили, и я, само собой, решила, что это правда. Я носила браслет с надписью «МОЖЕТ СБЕЖАТЬ» – для меня это факт.

А все же оказалось, что я все выдумала. В разговоре с медсестрами и врачами из эпилептического отделения выяснилось, что таких браслетов не бывает. Одна из медсестер предположила: «Наверное, это был браслет “МОЖЕТ УПАСТЬ”. Эти браслеты не оранжевые, а желтые». Запись с камер наблюдения подтвердила ее предположение. Действительно, не бывает никаких оранжевых браслетов с надписью «МОЖЕТ СБЕЖАТЬ».

«Вспоминая события прошлого, люди часто примешивают новую информацию к старой и тем самым создают новые воспоминания», – объясняет психолог Элизабет Лофтус. Всю свою жизнь Лофтус пытается доказать, что наша память несовершенна. В научном исследовании 1978 года, впоследствии вошедшем в начальный вузовский курс психологии, она демонстрировала участникам эксперимента слайды, на которых красный автомобиль сбивал пешехода. Хотя на фото было безошибочно видно, что на дороге стоял знак «СТОП», когда Лофтус начинала расспрашивать испытуемых, она использовала нарочно сбивающие с толку вопросы, например: «какого цвета был знак “уступи дорогу”?» В результате участники, которым задавали наводящие вопросы, чаще отвечали неверно, чем те, кому их не задавали. Открытие Элизабет Лофтус поставило под сомнение реальную ценность свидетельских показаний.

А в 2000 году группа нью-йоркских нейробиологов подтвердила предположение Лофтус на примере лабораторных крыс. Ученые решили проверить, изменяются ли наши воспоминания каждый раз, когда мы «извлекаем» их из памяти. Так был открыт еще один шаг в процессе запоминания, называемый реконсолидацией: извлекая воспоминание, мы, по сути, переделываем его, позволяя просочиться новой (и порой ошибочной) информации. В большинстве случаев это идет на пользу – ведь нам необходимо обновлять старый опыт, включая в него новую информацию, – но порой в ходе этого процесса возникают серьезные неточности.

Профессор психологии Генри Редиггер называет случаи, подобные казусу с оранжевым браслетом, разновидностью группового мышления: если один человек запомнил что-то неправильно и поделился воспоминанием с другими, неверная информация распространяется, как зараза из фильма «Эпидемия».