Разрушитель Небес и Миров. Арена - [8]

Джим говорит, а мое сердце стучит все громче. Получается, что никому не удалось уйти, и выгораживать Мэг и Ганка бессмысленно, так я просто увеличиваю себе срок. А может все это просто полицейская ложь?

Джим продолжает:

— На пистолете, обнаруженном на месте преступления, твои отпечатки пальцев. И нам хорошо известно, что из этого же пистолета полгода назад, а если точнее, двадцать третьего декабря, накануне Рождества… Кстати, что ты делал двадцать третьего декабря прошлого года?

Каждое слово входит в меня, как пуля. Я пытаюсь защититься, нарастить на себе броню, стать холодным и презрительным, но все без толку. Будто корабль, изрешеченный снарядами, я набираю воду и тону. Смотрю наверх, хватаю воздух разинутым ртом, но погружаюсь все глубже.

На складе у меня не было пистолета! Или это все же полицейский блеф? Джим отрабатывает типовую схему: «Твой друг, такой плохой, уже сдал тебя, рассказал, какой ты злодей и что сделал, а ты по-прежнему его выгораживаешь, дурачок. Но у тебя есть шанс скосить срок чистосердечным признанием». Напарнику при этом говорится то же самое, и преступники оговаривают друг друга, злятся и выдают информацию. Я же слышал о методах работы копов. Не факт, что Ганка и Мэг поймали, совсем не факт.

Но червяк сомнений уже поселился во мне и начинает работать. А что, если Джим не врет, и мои подельники меня сдали? Пока, сбитый с толку, я мечусь от мысли к мысли и думаю, как вести себя и что говорить, он продолжает, тыча в меня пальцем:

— Строишь из себя умника, Райт? Думал, так и не найдем тебя? — он впивается в меня взглядом. — Так что ты делал двадцать третьего декабря две тысячи двадцать восьмого года?

В его глазах неподдельна ненависть, и это удивляет. Как будто в этом деле для него есть что-то личное.

— Хватит шить мне дело! — я уже почти кричу. — Я не помню, что делал в тот день! Это было слишком давно!

Джим достает из ящика распечатки с изображением каких-то людей, швыряет передо мной и начинает показывать по одной: седовласый мужчина сверкает голливудской улыбкой, кудрявая полноватая женщина лет сорока, две молоденькие девушки в обнимку, блондинка и шатенка.

— Знакомы тебе?

— Впервые вижу.

И снова — ненависть во взгляде.

— А так?!

Он подсовывает мне другие распечатки, перевернутые белой стороной — специально, чтобы я не видел, что на них. Выжидает, пристально наблюдая за мной, затем переворачивает одну за другой. Труп мужчины на полу, вместо лица — месиво, лужа крови тянется под кровать, в животе и груди — пулевые отверстия. На второй распечатке женщина с фотографии, теперь она в желтой шелковой ночнушке, алое пятно на груди.

Не хочу видеть, что дальше, но пересиливаю себя. Юную блондинку просто застрелили, а шатенку… К горлу подкатывает ком, зажмуриваюсь и отворачиваюсь.

— Что они тебе сделали?! — в голосе полицейского трепещет ярость, какую невозможно сыграть.

Меня тоже трясет от злости и от предчувствия огромной беды. Произошло нечто, чего я не могу понять, одно ясно: это что-то может меня погубить.

— Я не знаю этих людей. Не знаю, что случилось двадцать третьего. И не понимаю, что происходит. Не понимаю!

Джим уже скалится, и это не маска притворства — он точно ненавидит меня. Это непрофессионально, тут есть что-то личное. Глубоко вздохнув, он пытается говорить спокойней:

— Хорошо, я тебе напомню, Николас Райт. Ты пробрался в дом к этим людям, причем, как и покойный сторож, они сами открыли тебе. Нашел оружие хозяина, Джона Кроули, и устроил бойню, а потом вынес то, что мог унести, имитировав ограбление.

Возмущение захлестывает меня, я вскакиваю, сгорбившись, звеня натянувшейся цепью наручников, и ору:

— Ты вешаешь на меня чужое убийство! Я впервые вижу этих людей! Склад — первый мой серьезный грабеж, до этого я воровал бумажники в метро!

Джим смотрит, чуть склонив голову набок. Достает из ящика сверток в целлофане, кладет на стол, и под пленкой я угадываю очертания пистолета.

— Хочешь, расскажу, как все было на самом деле? Твой приятель со мной поделился, он был крайне возмущен, когда узнал, откуда у тебя пистолет.

Какой еще приятель? Неужели это… Не успеваю додумать, потому что Джим продолжает:

— Ты хотел встречаться с Алисой Кроули, она то ли поддалась уговорам отца, то ли сама так решила, но отказала тебе и предложила быть просто друзьями. Ты очень страдал и отказался мириться с унизительным отказом, пришел к ним в гости, отыскал пистолет… Ты же вор, правда?

— Это бред! Я на такое не способен, кого угодно спросите!

— Например, твоего отчима, которого ты недавно избил? — Джим придвигает ствол ближе. — Так тебе знаком этот пистолет?

Мотаю головой.

— «Глок». Давай же, справляйся с амнезией, Райт. Откуда на нем твои отпечатки пальцев?

Понимание приходит вместе с волной жара, прокатывающейся по телу. Немеют кончики пальцев. Наверное, я выгляжу, как идиот, и на лице все написано. Но, черт побери, невозможно держать лицо, когда тебя размазывают по стенке! Будто кадры из фильма, память воспроизводит недавние события.

— Ник, ты наверное просто не умеешь обращаться с оружием, — говорит Ганк, и его кривоватая улыбка выглядит издевательски.